Название: Нежданный гость
Фандом: Heroes of Might and Magic 4+ Heroes of Might and Magic 3, имеются также отсылки на Might and Magic 6-7
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Жанр: драма
Пейринг: Голдот/Алана понятное дело.
Предупреждения: очень грустно и совсем не празднично
Саммери: Голдот готовится к походу на северных варваров, которые что-то начали сильно наглеть, но внезапно к нему приходит посетитель, который заставляет его забыть разом про всё – поход, варваров, дворцовые интриги – и наконец-то осознать, что же он натворил в далеком прошлом.
От автора: это должно было быть третьей главой к моему большому фанфу про Голдота, но первая, увы, никак не писалась, вторая была полузакончена, так что все это дело пролежало целый год, видимо, дожидаясь своего часа. Решив, что к заявке Литы эта глава подойдет, я ее несколько изменила, дополнив и расширив.
Вначале будет еще информация о Некроссе, кто не знаком вообще с Тройкой, тому, может, будет сложно понять некоторые моменты, но уж вторую часть поймут точно все. А вот кто знает и любит Тройку (а кто еще и с «Мечом и Магией» на «ты») – того ждет множество «пасхалок».
Ах да, советую глянуть вот эту карту Аксеота, чтобы лучше понимать, где там какое королевство из Четверки находится.
static2.wikia.nocookie.net/__cb20090815121253/m...
Ну и посвящаю этот измененный фанф Сар-Лите и всем, кому нравится Голдот, несмотря на то, что за ряд поступков его хочется откровенно пришибить.
Также прошу прощения за задержку. Дело в том, что "чуть-чуть" изменять главы у меня, видно, не получается - вечно хочется еще накатать к имеющемуся вагон и маленькую тележку.
читать дальше
Если западная граница некромантского королевства Некросс была спокойным местом (с Великим Арканом еще два с половиной года назад был заключен мир), а юго-восточная – относительно спокойным (с Палаэдрой имелся пакт о ненападении), то вот на северной с недавнего времени обозначились проблемы. Варвары-степняки – обитатели тех краев – стали вести себя уж слишком агрессивно: их разбойничьи нападения не прекращались уже третий месяц кряду. Обращаться к Вэржаку, королю Племенных Земель, было бесполезно: эти кланы отказались признать себя его подданными. Они кочевали по обширным пустошам северного побережья материка, занимаясь в основном охотой и разведением скота, однако при малейшем удобном случае не брезговали нападениями на границы близлежащих государств: от них страдали земли их бывших соотечественников, многочисленные княжества ворлоков, а изредка даже Великий Аркан.
Правда, до сих пор они не отваживались беспокоить такое мощное королевство, как Некросс: все понимали, что с Голдотом шутки плохи, с бандитами он церемониться не будет – тут можно не только головы лишиться, но вдобавок века напролет служить ему в виде скелета или призрака, чего суеверные варвары страшились пуще смерти. Но около полутора лет назад разведчики-старатели из Некоррума открыли на северо-западной границе, близ горного хребта, одно за другим два золотоносных месторождения. Голдот тут же отдал приказ соорудить там шахты и начать добычу столь ценного металла. Он не поскупился даже пригласить опытнейших инженеров-дворфов из Аркана, чтобы сделать все на высшем уровне, обеспечив горнякам хорошие условия труда. Чтобы рабочие не отлучались надолго от своих семей, неподалеку от шахт были построены поселения для их родных – все под надежной охраной. Ну а насчет оплаты старателям тоже грех было жаловаться: уж что-что, а добросовестный труд в Некроссе щедро вознаграждался.
И все вроде бы шло хорошо. Шахты стали приносить стабильный доход, рабочие и их семьи были довольны, в течение почти года, с тех пор как рудники начали функционировать, никто на них не покусился, даже вечно неугомонные хаоситы вели себя на редкость тихо. А вот их соседи-степняки в конце концов не удержались. Видно, блеск золота затуманил их разум и ослепил глаза, заставив пойти на дерзкие и чреватые серьезнейшими для них же самих последствиями поступки. Они совершили два нападения на шахты – по одному на каждую, а в третий раз атаковали караван, перевозящий добытое золото. Наместник этого региона пытался справиться своими силами, но дерзкие налетчики были быстры, как ветер, – только что были здесь, а потом раз – и нет их, ищи-свищи ветра в поле, точнее в степи. Здесь было не обойтись без помощи опытных следопытов, которые смогли бы вычислить передвижения врага. Да и маг, умеющий обозревать силой мысли огромные пространства, тоже был бы не лишним.
Наместник уже хотел было обратиться в столицу с просьбой прислать ему подмогу, как тут случилось нечто, заставившее уже самого короля Некросса лично заняться этой проблемой. Варвары настолько обнаглели, по-видимому поверив в свою безнаказанность, что атаковали одно из поселений, где жили семьи горняков, перебили охрану и почти всех жителей угнали в рабство. Это было уже слишком: пусть Голдот и был некромантом, но о безопасности мирного населения он заботился не хуже, а может, даже лучше самого короля Палаэдры Лисандера. Необходимо было во что бы то ни стало разыскать степняков, вернуть их жертвам свободу, а самих бандитов заставить дорого заплатить за свои злодеяния.
Вот чем, собственно, Голдот и был занят прошедшие две недели. В Некорруме, столице страны, был спешно созван предварительный военный совет, а в северные пустоши отправлены опытные разведчики. Как только они сообщили о местонахождении варварских стоянок и подтвердили, что это те самые кланы, которые совершали нападения на шахты, обозы и деревню, как лучшие полководцы Некросса стали разрабатывать стратегию вторжения в район степей, а чуть позже занялись тщательным планированием каждого этапа. К границе тем временем стягивались необходимые войска, доставлялось продовольствие и другие припасы. В конечном счете (и, следует сказать, после целого ряда дискуссий), было решено, что поход возглавит сам король, а помогать ему будет Мардор. Они будут руководить основными силами некросской армии.
В то же время Тамике, отличному боевому генералу, зарекомендовавшей себя еще в Дейдже, доверялось командование недавно сформированным эскадроном черных рыцарей численностью около полутора сотен. Голдот еще во время войны с демонами и последующих боях с Калибарром понял, как его армии не хватает кавалерии, потому почти сразу после своего восшествия на престол отдал приказ восстановить этот род войск. Его помощники рьяно принялись за это дело, и вот, по истечении двух лет черные всадники снова стали неотъемлемой частью вооруженных сил Некросса. Кроме того, самые способные из них прошли специальное обучение и овладели рядом защитных и атакующих заклинаний, характерных для так называемых темных чемпионов – кавалерии исконных некромантских государств Аксеота, тут и там разбросанных по материку Лодвару. Что и говорить – Голдот умел извлекать максимум пользы из сотрудничества с соседями.
Так что какая-никакая кавалерия у Некросса теперь была, другое дело, что ее количество пока оставляло желать лучшего. Но, в конце концов, это было лишь начало. Тамика на Энроте командовала именно темными всадниками, потому вопрос, кому отдать новоиспеченный эскадрон, даже не ставился. В боевых действиях эти рыцари еще не участвовали (лишь в мелких конфликтах), поэтому пришло самое время их испытать. Тамике вменялось пересечь со своими воинами границу чуть южнее, нежели Мардору с Голдотом, и под прикрытием Призрачного дыма обойти врага и ударить по его стоянкам с тыла. Призрачным дымом называлось особое заклинание, которое наколдовывалось на город, замок или избранный отряд и не позволяло наблюдать за ним – вне зависимости от региона и погодных условий, в то время как на жителей поселения или солдат, находящихся под его защитой, его действие не распространялось. Лишь опытные чародеи могли пробиться своим всевидящим оком сквозь завесу, но среди варваров, не особенно жалующих магию, таковых явно не было. Таким образом, маневр Тамики должен был застать их врасплох и не дать им сбежать в степи, даже если они постараются уклониться от боя с основными силами Голдота.
Начальница черных всадников не скрывала своего ликования – наконец-то придет пора снова почувствовать себя предводителем лихой кавалерии, о чем она тосковала с самого Судного дня. Ее даже не смущало пока что малое количество своих подчиненных. Между тем остальные полководцы были не особенно довольны, точнее сказать, они были в ярости. Так, Чарне – в чье ведение входили войска, сформированные из призраков, – поручалось во время этой кампании оставаться на северной границе, ведя неустанное наблюдение за степью и присматривая за поселениями и шахтами. Иными словами, охранять этих жалких людишек. Да это было почти прямое оскорбление амбициозной некромантке!
А лорду-личу Моандору – другому генералу – необходимо было приструнить хаоситов – те тоже что-то в последнее время заволновались, видно, варвары оказывали на них дурное влияние. Лазать по горам и спускаться под землю – это не было верхом мечтаний не менее тщеславного полководца, уж не говоря о том, что ему отдавал приказы какой-то мальчишка! Стоит помнить, что одному из старейших лордов сгинувшей Дейджи было около трехсот лет, за свою долгую нежизнь он повидал немало и участвовал в более чем двух сотнях сложнейших боев. Однако у него складывалось такое ощущение, что Голдота это совершенно не волновало, и лорду-личу порой даже казалось, что этот юнец, которому было не больше тридцати, будто специально унижал его.
Но больше всего некромантов возмутило, что следить за порядком в Некорруме – в должности заместителя главнокомандующего военными силами Некросса – их король поручил не кому-нибудь, а Игнату – этому «проклятому демонопоклоннику». Дейджцы и эофольцы не ладили еще на Антагариче, а на Аксеоте это и вовсе вылилось в прямую войну. В конце концов, с выжившими демонами был заключен мир, они даже поддержали Голдота в боях с Калибарром, да и теперь помогали: работали в шахтах в районах с тяжелым климатом, служили в армии, а несколько их полководцев и политических деятелей даже занимали важные посты. Но все равно это не снижало градус давней вражды. А Игнат, к тому же, был и вовсе средоточием всего того, что дейджцы просто терпеть не могли.
Урожденный эрафиец – житель страны Света, – по неясным причинам перешедший во время первых схваток Эофола с королевством Грифонхартов на сторону криган, однако умудрившийся и в стране хаоса сохранить свой личный кодекс чести – не всегда совпадающий с эрафийским, но ставящим во главу угла банальную порядочность и милосердие, причем неважно к кому – к людям или представителям какой-то иной расы. А на Аксеоте Игнат вдобавок подался к друидам в Аранорн – еще одним недругам некромантов – и довольно неплохо освоил магию Природы. И вот чего, спрашивается, притащился после этого в Некросс? Жил бы себе в королевстве Элвина, раз эльфы его приняли и простили.
Но это еще куда ни шло – признаться, каких только беженцев не принимал Некросс, ставший настоящим котлом из рас и национальностей. Но вот какого, простите, рогатого демона король-некромант вообще взял его на службу, дал звание генерала, а потом и вовсе назначил на высокий правительственный пост? Бывший эрафиец-демонопоклонник, якшавшийся с презренными эльфами, объявлен заместителем главнокомандующего и будет следить за безопасностью в столице? Нет, это просто изощренное издевательство над бывшими соотечественниками! Куда смотрит Голдот?
А Голдот-то смотрел, куда надо. Он был наслышан об Игнате еще на Антагариче, на Аксеоте же бывший демонопоклонник оказал ему существенную помощь в войне против Калибарра: пожалуй, без советов этого умелого генерала, набравшегося опыта в целом ряде кампаний, которые неустанно вел Эофол, некромант вряд ли бы одолел своего бывшего учителя. За прошедшие же два года этот полководец зарекомендовал себя с лучшей стороны. Голдот был выше всяких предубеждений насчет национальности: он судил по делам, а не по происхождению или по тому, куда закидывала уроженца какой бы то ни было страны прихотливая судьба. Уж кто, как не он, знал, насколько непредсказуемыми и невероятными бывают порой решения своевольной госпожи Фортуны, поэтому поддерживал Игната, которому тоже пришлось в свое время несладко. К тому же, его роднило с бывшим эрафийцем стремление примирить две разнородные силы: сделать так, чтобы они не убивали друг друга, разрушая себя во взаимной вражде и ненависти, но искали общие точки соприкосновения и пути к сотрудничеству.
Последствия подобных попыток их также роднили: Игната прокляли на его родине, для эофольцев он тоже всегда был чужим. Так и Голдот обречен был вечно оставаться разорванным между двумя мирами. Ни властитель Некросса, ни предводитель демонов не избирали для себя такую судьбу – высшие силы решили это за них. Голдот превратился в себя нынешнего в том злосчастном пожаре, когда прочитал странное и опасное заклинание, стремясь спастись из огня. В душе же Игната с самого его детства жил злобный дух, даря большие способности, но отнимая еще больше. Даже лучшие друиды не смогли излечить его полностью. Чужая сущность ушла, а вот след ее остался – теперь, похоже, уже навсегда.
Что и говорить, уж если кто и мог по-настоящему понять Голдота, так только тот человек, который сам прошел через нечто подобное. И, пожалуй, единственная разница между ним и Игнатом заключалась в том, что у эофольского генерала борьба двух разнородных начал не нашла явного отражения на теле, хотя в душе шла постоянно.
Неудивительно, что некромант доверял своему «товарищу по несчастью» на порядок больше, нежели всем своим «соотечественникам» из Дейджи. Он чувствовал нутром, что урожденный эрафиец, служивший демонам и учившийся у друидов, его не предаст и не подставит, а вот насчет того же лорда Моандора, Чарны и даже Тамики он отнюдь не был так уверен.
Некромант отлично видел недовольство бывших дейджцев, знал, как они не любят его, как хотели бы сами усесться на трон королевства. Знал, что решение о назначении Игната временно замещать главнокомандующего войсками в столице лишь укрепит враждебность других полководцев к его, Голдота, персоне. Что ж, никто и не обещал, что руководство таким необычным государством, как Некросс, будет легким. Никто не гарантировал, что у его короля не будет врагов и завистников. Но некромант никогда и никому не угождал и не собирался этого делать и впредь. Он поступал, как считал нужным и как это было лучше для его страны.
Вот почему Голдот, собственно, и решил сам возглавить поход против степняков. Он прекрасно понимал, что любой из экс-генералов Дейджи не преминет пролить кровь не только непосредственных виновников, но и их семей, а может, и ни в чем не повинных жителей других, не враждебных Некроссу кланов. Да, когда-то некромант сам жестоко обошелся с горожанами Витросса, заставив их заплатить больше, нежели они того заслуживали. Но с тех пор жизнь преподала ему много важных, хотя и порой горьких уроков, он стал мудрее и понимал: наказание должно быть равно причиненному ущербу. За нападения нужно наказать именно те кланы, которые их совершали, и заплатить должны воины, которые ходили в те набеги, но женщин, стариков и детей это не касалось. Голдот не мог позволить, чтобы им причинили вред, вот почему он собирался лично проследить за этим – и ему было совершенно не важно, как к этому отнесутся его «товарищи по цеху».
Конечно, он понимал, что ходит по краю пропасти, что стоит ему ослабить железную хватку, в которой он держал своих подданных, проявить хоть малейшую слабость в руководстве страной – и большая часть собственных же генералов выступят против него. Но все-таки король не жалел, что выбрал такую жизнь. Несмотря ни на что, Некросс постепенно оправдывал его ожидания: увеличивалась военная мощь, совершенствовалась промышленность, развивалась торговля, открывались школы магии и боевого искусства, и – что, наверное, было самым важным лично для него – живые обитатели наконец-то начинали верить в свою безопасность, верить, что Голдот не даст их в обиду. Ради этого, пожалуй, стоило продолжать бороться и раз за разом рисковать.
***
Прошедшие две недели, наполненные многочисленными совещаниями и подготовкой к походу, были крайне утомительными. Голдот, как уже отмечалось, мог довериться лишь редким военачальникам, потому привык все проверять сам. Погруженный с головой в дела, он не отдыхал ни минуты и почти не спал все это время. Конечно, сон не был ему необходим в той же мере, что и обычному человеку. Некромант мог провести, бодрствуя, три дня напролет и не почувствовать особой усталости, а для полноценного отдыха ему хватало три часа ежедневно. Но две недели беспрерывных хлопот начали сказываться даже на нем. Поэтому втайне Голдот был рад, что подготовка наконец-то заканчивается, что через два дня он уже сможет выехать к границе, а еще через день – отправиться в степи: что называется, перейти к активным действиям. Однако перед отъездом у него вдобавок будет время отдохнуть и восстановить силы – этому он, пожалуй, был рад даже больше, особенно после ряда утомительных дискуссий со своими упрямыми генералами.
Солнце уже клонилось к западу, когда Голдот в своем рабочем кабинете заканчивал отдавать Мардору последние распоряжения насчет похода. Правда, о закате можно было судить разве что по часам: в той части Некоррума, где находился дворец, небо весь день напролет было скрыто за темной завесой, пробиться через которую лучам было не под силу. Черной покров исчезал лишь ночью – и тогда в огромные залы глядела суровая и величественная Луна, наполняя их таинственными тенями. Впрочем, такая атмосфера создавала нужное впечатление от дворца – мрачное и величественное, в стиле классического замка некромантов.
Наконец, Мардор – призрачный генерал и в то же время вечный раб Голдота – получил все указания от своего короля и господина. Последний уже планировал отпустить его и отправиться в свой загородный домик у реки, протекающей близ Некоррума, чтобы как следует отдохнуть. Внезапно по другую сторону его рабочего стола возник сгусток зеленоватого света. То был знак, что к королю Некросса прибыл вестник-призрак.
– Давай уж, чего там? – раздосадованно пробормотал некромант – ему вовсе не улыбалось задержаться во дворце из-за очередного срочного дела.
Перед ним материализовался призрак, докладывающий о визитах послов. Голдот недоуменно приподнял бровь – кого это еще принесло.
– Выше Величество, – раздался вибрирующий голос-эхо призрака. – Вашей аудиенции просит рыцарь-крестоносец. Он только что приехал.
– А этот рыцарь знает, что сегодня у меня вообще-то неприемный день? – проворчал Голдот. Призрак остался безмолвен. Эти создания никогда не дискутировали, они говорили ровно столько, сколько были должны – не больше. Но по человеческой привычке некромант продолжал обращаться с ними, будто с людьми.
Конечно, следовало бы приказать призраку передать этому рыцарю, чтобы он дожидался завтрашнего дня. Сегодня он, Голдот, не принимает, да и в любом случае приемные часы давно закончились. Ему уже надоело торчать в этом дворце, хотелось вернуться в домик у реки и насладиться тихим, мирным вечером у камина, читая какой-нибудь увесистый том по магии Порядка. А после банально отоспаться. Однако этот нежданный гость вызывал любопытство, поэтому некромант все же спросил:
– Чей он вестник? Короля Лисандера? Из Палаэдры?
– Нет, – четко и равнодушно ответил призрак.
– Из Великого Аркана? – Голдот слегка удивился. Королева Эмилия прислала бы одного из своих джиннов, они были куда быстрее людей.
– Нет, – по-прежнему бесстрастно отчеканил вестник.
Интересно-интересно. Ну не из Племенных же земель или Аранорна?
– Он крестоносец, говоришь? Какой-нибудь орден послал его объявить, что идет против меня в Священный Поход? – Голдот изогнул губы в презрительной усмешке.
На самом деле, это могло быть правдой, хотя и было маловероятно. В Палаэдре сейчас было полным-полно всяких рыцарских орденов, хотя формально они объединялись в единый Орден Жизни. Однако в зависимости от своей миссии и задач делились на отдельные фракции. Сейчас, во времена почти Инквизиции, основной их целью было организовывать как раз подобные «Крестовые походы» против созданий тьмы не только в самой Палаэдре, но и других землях Лодвара. Он, Голдот, был самым знаменитым созданием Тьмы на материке, и наверняка господа-инквизиторы давно спали и грезили о том, как бы стереть Некросс с лица земли, а его короля отправить на костер, довершив незаконченное дело жителей Витросса. Однако из-за военной мощи Голдота это пока были всего лишь мечты. И некромант прилагал все усилия, чтобы они оставались мечтами еще долгие века. Так что объявить ему войну было безумием. Хотя… кто знает этих фанатиков? С них станется.
Однако призрак развеял и это его предположение.
– Нет, Ваше Величество, он сказал, что просит принять его по личному делу.
Голдот не знал, удивляться ему или сердиться. Рыцарь-крестоносец – и по личному делу? К нему, некроманту? Хм… наверное, стоило сделать исключение и принять этого странного визитера. А то до завтра любопытство сведет его, Голдота, на нет.
– Ладно, скажи, что я его приму. Ведите его в тронный зал.
Призрак тут же растворился в воздухе. Голдот медленно поднялся из-за стола и тоже направился туда.
– Мантию и корону, – кивнул он дежурившему близ трона вампиру – хранителю государственных регалий.
Признаться, все это было больше показушным – корона, богато расшитая мантия. Однако подданные должны уважать своего короля, а вот такие визитеры – получать нужное впечатление о властителе Некросса. Коли уж так принято, Голдот готов был носить эти символы власти, хотя сам не придавал всему этому особого значения.
Вампир неслышно появился рядом, накинул мантию на плечи своему господину, поправил ему корону. Голдот сел на трон, мгновенно с его живой половины лица исчезли все проявления чувств – за прошедшие два года он овладел этим искусством в совершенстве. Гораздо труднее было сдержать порыв закрыть правую сторону лица: ему до сих пор были неприятны взгляды, полные страха и брезгливости. На людях Голдот так и делал – всегда накидывал на голову капюшон, однако в этом дворце он должен был быть самим собой – пусть посетители видят его таким, каков он есть, – грозным, суровым и непреклонным. Страшным, как его правая часть лица, но справедливым и, когда надо, милостивым, как его человеческая половина.
У дверей в тронный зал раздался шум – послышался приказ оставить оружие, и тут же звякнул меч, вынимаемый из ножен. По правилам послы должны были входить сюда безоружными, этот рыцарь не был исключением. Конечно, такой могущественный маг, как Голдот, не страшился мечей и копий – пусть даже они были с волшебными свойствами, как нередко бывает у заслуженных воинов. Тем не менее, как и всё в этом дворце, разоружение служило знаком того, что посетитель принимал правила игры этого места, соглашался быть беззащитным перед лицом великого короля людей и нежити. Часты были случаи, когда послы возмущались, признаться, Голдот ждал чего-то подобного и сейчас – тем более визитером был крестоносец, для которого любое порождение тьмы – противно. Но не было слышно более ни звука, и менее чем через минуту двери раскрылись настежь, и вампир-глашатай важно возвестил:
– Джаспер Финтан, крестоносец Ордена Жизни!
Имя это ничего не сказало Голдоту, потому он вперил в посетителя свой внимательный взгляд.
Рыцарь спокойным шагом – без тени неуверенности в то же время не проявляя никакого высокомерия – прошел через всю залу и остановился в нескольких футах от трона. Здесь он замер и поднял на властителя Некросса глаза. Конечно же, не поклонился – даже голову не склонил, впрочем, это было понятно – крестоносец мог быть терпим к порождению тьмы, но никогда бы не проявил по отношению к нему смирения.
Он был довольно молод – никак не больше тридцати лет, высок, с отличной воинской выправкой. Но некроманта несколько удивил доспех посетителя.
Еще на Антагариче эрафийские крестоносцы носили латную броню и шлемы-топфхельмы, по форме очень сильно напоминающие обычные ведра. Выполняя различные поручения Калибарра, Голдот не раз посещал юго-восточный район Дейджи, где обитало гоблинское население, и нередко слышал там презрительные отзывы о «Больших Вёдрах», то есть эрафийских элитных воинах. К примеру, такие: «Ну вот, опять к нам пожаловали Большие Вёдра, снова свои порядки начнут наводить». – «А нечего было шастать по границе! Чего ты разбудил это стальное лихо?» Или: «Провернем это дельце?» – переглядывались между собой наемники-гоблины, явно намекая на очередное разбойничье нападение. – «Нет, сейчас это опасно, Кэтхен – так они по-свойски называли королеву Катерину Айронфист – опять послала войска к границе, хочешь рассердить Большие Вёдра?» И так далее.
Впрочем, черные рыцари – напомним, это была кавалерия страны некромантов на Антагариче и один из ее главных козырей в любой войне – тоже недалеко ушли от своих недругов, ибо шлемом им служил все тот же топфхельм, только слегка измененный.
Палаэдра, так называемая ново-Эрафия, сохранила традиции своей родины, разве что немного модернизировав доспехи своих крестоносцев, в частности, «шлемы-ведра» были заменены на более удобные бацинеты с откидывающимся забралом. Тем не менее, Голдот также знал, что в некоторых орденах броня рыцарей была непохожа на общепринятую: все зависело от целей, которые преследовали составляющие их воины, и такой прозаической вещи, как их материальный достаток.
По-видимому, этот крестоносец был членом как раз одного из боевых церковных объединений, чья экипировка существенно отличалась. Вместо лат на нем была кольчуга, доходящая до середины локтя на руках и заканчивающаяся чуть выше колен, поверх которой было наброшено сюрко с эмблемой Ордена Жизни – два распахнутых крыла на сиреневом фоне. На ноги были надеты кольчужные чулки, а часть руки от локтя до кисти защищали стальные наручи. Кольчужных рукавиц, впрочем, не было, но, насколько знал Голдот, они не пользовались особой популярностью у рыцарей, ибо были довольно неудобны.
Подобный доспех свидетельствовал о двух вещах: либо молодой человек был не особенно богат, чтобы позволить себе более надежный латный вариант защиты, либо он предпочитал большую свободу движений в бою.
На поясе у крестоносца висели ножны для одноручного меча, но сейчас они были, понятное дело, пусты. В руках странный визитер держал металлический шлем с бармицей, то есть кольчужной сеткой, обрамляющей его по нижнему краю и защищающей шею, затылок и плечи. Он являлся одной из разновидностей барбюта – закрытого шлема без забрала с Y-образным вырезом в лицевой части, позволяющим воину иметь больший обзор и без проблем дышать, переносицу же защищал наносник. На макушке было небольшое навершие, заканчивающее тоненькой шишечкой. Шлем был декорирован по бокам двумя украшениями из какого-то мягкого материала, изображающими крылья. На первый взгляд, это был все тот же знак Ордена Жизни, но Голдот знал о подобном символе кое-что еще.
Такие шлемы-барбюты с «крыльями» были в ходу еще на Энроте и происходили из Авли. Поговаривали, что эльфийские ремесленники начали изготовлять их еще до Безмолвия, так что неудивительно, что многие из них обладали магическими свойствами. Голдоту даже пришлось как-то услышать байку от заезжих торговцев, что один из таких шлемов защищал от вредоносной магии школы Разума – от проклятий безумия, страха и сна зараз. Якобы такой ценный артефакт попал в руки одному искателю приключений на Энроте, что позволило ему выжить даже в мрачном замке Даркмур – твердыни некромантов, – где, помимо разнообразной нежити, охранниками служили и закупленные у чернокнижника-экспериментатора Агара Летающие Глаза трех типов. Помимо владения магии Стихий, они могли причинять вред смельчаку, рискнувшему противостоять им, вышеназванными проклятиями.
Много ли навоюешь, когда ты либо охвачен страхом, либо одержим, либо вообще засыпаешь на ходу? Но счастливому обладателю шлема подобные заклятья были не страшны, и он выстоял в схватке, став надеждой и опорой своих товарищей, которые подобной защитой не могли похвастаться.
Правда то была или свежесочиненная легенда – трудно было сказать. Тогда Голдот верил в нее, теперь же, как умелый маг, сомневался, что даже такой редкий шлем можно зачаровать на защиту сразу от трех проклятий – пусть и относящихся к одной школе Разума. Так что, скорее всего, в этой истории была доля правды, но вот ее масштабы явно преувеличили. Хотя… все, что лежало по ту сторону так называемого Безмолвия и принадлежало Эпохе Чудес, было окутано тайной. Именно оттуда происходили лучшие чародейские артефакты, воспроизвести магические свойства которых никому не удавалось, а также лучшее оружие и доспехи, выковать копию которых было не под силу искуснейших мастерам всех трех континентов. Наверное, если тот шлем принадлежал ушедшей в неведомое прошлое чудесной эпохе, он в самом деле мог обладать самыми невероятными свойствами. И понимание того, как же именно был изготовлен или зачарован сей предмет, лежало вне способностей и разумения любого из современных обитателей как Энрота, так и Аксеота.
Как бы то ни было, эти шлемы довольно долго использовались авлийцами, однако к середине VII века п.Б. они были почти полностью вытеснены из эльфийской армии иными средствами защиты для головы. Это случилось в самый разгар так называемых Древесных войн между Эрафией и Авли – ряда кампаний, продолжавшихся полтора века. Жители страны лесов в конечном счете решили сделать ставку не на силу, а на скорость и подвижность, потому им требовался больший обзор, нежели давал вырез подобных барбютов. В итоге они перешли на шлемы, полностью открывающие лицо. Что же касается «крылатых барбютов», то после окончания Древесных войн те из них, которые не обладали особенно примечательными магическими свойствами, просто-напросто пошли на продажу и стали собственностью частных воинских объединений по всему Антагаричу, также были завезены и на Энрот.
Судя по знаменитому шлему, защищающему сразу от трех проклятий, в чужих руках осели и зачарованные экземпляры. В конце концов, торговцев древностями, ставящих наживу выше стремления сберечь ценные артефакты прошлого для своей родины, хватало во все времена. Впрочем, не был исключен и тот факт, что партия подобных шлемов могла быть отправлена на Энрот еще до Безмолвия.
Неизвестно, какими перипетиями судьбы, но, в конце концов, эти барбюты избрал в качестве неотъемлемой части своего обмундирования так называемый орден Хранителей – полуцерковное объединение, существовавшее на обоих материках и ставящее своей задачей поддержание мира и помощь мирному населению в самых разных конфликтах. Правда, следует отметить, что по большей части поддержка воинов-храмовников касалась «светлых» стран, а вот Эофолу, Дейдже и Нигону на них не следовало рассчитывать. Впрочем, даже подобная забота была уже чем-то: ведь в бесчисленных конфликтах разных лордов на Энроте, в извечном противостоянии Эрафии и Авли из-за Спорных земель, из-за набегов лордов Подземелий и опустошительных вторжений некромантов страдало много мирного населения, помощь Хранителей порой была для них единственным утешением.
После Расплаты подобный орден возник и на Аксеоте, продолжая традиции своего предшественника, среди которых была и особая форма. Скорее всего, далеко не все шлемы его членов являлись аутентичными, большая часть из них, должно быть, была выкована уже здесь, в Лодваре. В хаосе Судного Дня было не до спасения даже самых ценных артефактов – речь шла о жизни и смерти обитателей всего Энрота. Разве что могли уцелеть шлемы тех рыцарей, которые в полном вооружении переместились на Аксеот. Впрочем, даже в этом случае подобных барбютов с Энрота явно было немного. И уж шлем посетителя, стоявшего перед Голдотом, точно к ним не относился – никакой магической ауры от него не исходило. Уж некромант научился это определять.
Таким образом, рассудил Голдот, таинственный визитер принадлежал к восстановленному ордену Хранителей. И еще одна деталь подтвердила его предположение: на левой руке молодого человека красовалась белая повязка с сиреневой каймой, что выдавало в нем члена Ордена Крестоносцев-целителей. Это полуцерковное братство являлось, по своей сути, одним из ответвлений объединения Хранителей и, следует добавить, в его рядах служили самые мирные храмовники из всех.
Этот Орден ставил своей целью не только изучение военного искусства и защитных заклинаний магии Жизни, что было общим для всех крестоносцев, не только поддержание порядка и помощь мирному населению в военное время, что являлось первичной целью Хранителей, но также освоение лекарских знаний и мистицизма. Рыцари этого союза называли себя «теми, кто не уничтожает жизнь, но поддерживает ее», и эта задача отнюдь не включала в себя уничтожение всего темного и злого, что было в Аксеоте. Они являлись на помощь населению и в мирное время: при эпидемиях и стихийных бедствиях, применяя все полученные знания, чтобы излечить больных или оказать поддержку пострадавшим при наводнениях, пожарах, землетрясениях. Что касается боевых действий, то эти крестоносцы обнажали меч, только когда это было уже неизбежно. Также многие члены этого Ордена являлись неотъемлемыми участниками экспедиций в неизведанные части материка и даже за море – они не оставляли надежды найти другие колонии беженцев из Энрота и наладить связь между ними и королевствами Аксеота.
Так что ничего удивительного, что посетитель был одет в чересчур легкий для крестоносца ново-Эрафии доспех – в постоянных военных действиях он не участвовал, а для редких боевых операций его кольчуги и шлема, видимо, вполне хватало. Да и, насколько знал некромант, рыцари как Ордена Хранителей в целом, так и его отдельных подразделений никогда не могли похвастаться закромами, битком набитыми золотом. Поддержание порядка и целительство не приносило такого уж большого дохода, а вооружение стоило недешево. Особенно здесь, в новом мире, где всю промышленность пришлось восстанавливать почти с нуля.
Пожалуй, теперь Голдот понял причины довольно-таки миролюбивого отношения этого рыцаря к своей персоне. Однако это по-прежнему не давало ответа, какова была цель этого «личного», как сказал сам молодой человек, визита к нему, королю Некросса. Орден Целителей относился к его королевству без ненависти, характерной для других храмовников, но и сотрудничать до сей поры особо не стремился. Но, может, что-то изменилось?
Некромант внимательно вгляделся в лицо крестоносца – правильные черты, чуть с горбинкой нос, короткие волнистые волосы медного оттенка, карие глаза, на правой скуле виднеется небольшой шрам. Спокойное, мужественное лицо уверенного в себе человека, который уже испытал многое, но выдержал все трудности с честью.
Да, не было в его взгляде ни следа фанатизма и ненависти, ни тени страха и отвращения – обычной реакции людей на внешний вид Голдота. Но было что-то… какая-то тревога? Затаенная грусть? Боль? Как-то странно смотрел на него этот крестоносец. И что было еще более странным – Голдот готов был поклясться, когда, окинув еще раз взглядом своего посетителя, вновь посмотрел ему в глаза, что молодой человек был ему знаком. Вроде бы он его уже где-то встречал. Но как? Когда? Вряд ли бы некромант это забыл, уж такой миролюбивый воин Церкви обязательно врезался бы ему в память – слишком мало таких встречал он на своем веку. Если встречал вообще.
Судя по всему, рыцарь тоже о чем-то думал, устремив на некроманта свой проницательный взгляд. На мгновение показалось даже, что молодой человек был смущен и задумчив – впрочем, это продлилось не более чем долю секунды. Без сомнения, годы службы научили и его прекрасно владеть собой.
Голдот больше не мог ждать. Пора было все выяснить.
– С каким делом прибыл ко мне крестоносец Ордена Жизни? – спросил он бесстрастно, как один из своих призраков.
– Меня зовут Джаспер Финтан. Вам говорит о чем-нибудь имя моего рода?
Неужели они в самом деле встречались? Финтан… нет, на память не приходило ни одного Финтана.
– Не имел подобной чести, – холодно бросил Голдот.
Рыцарь молчал, чем начал раздражать некроманта. Для чего он сюда пришел? Посетитель начинал вести себя дерзко. Впрочем, судя по всему, ему в самом деле было нелегко. Его лицо снова потеряло выражение спокойствия и уверенности – было видно, что молодой человек хочет сказать что-то, но не решается. Наконец, он собрался с духом.
– А имя «Алана» Вам тоже ни о чем не говорит?
Голдот вздрогнул – такого он не ожидал. В этот момент, наверное, он сам выглядел растерянным. Он был уверен, что об этом никто ничего не знает, что тайна похоронена в его сердце навсегда. Хотя, конечно, на пути его следования к Точкам Силы кто-то мог видеть его и Алану вместе. Да, точно, была одна таверна… Хотя Алана сразу накинула капюшон на голову, чтобы избежать любопытных взглядов, но от пристального внимания хозяина ничего не укрылось. Да уж, ему было чему подивиться – священница, путешествующая с некромантом. Красивая женщина рядом с полунежитью.
Но та таверна находилась очень далеко отсюда. После случилось столько всего – эта война, восстановление королевства из руин… Жителям было о чем посудачить, тот далекий эпизод наверняка уже был давно забыт. Неужели не всеми?
Впрочем, растерянность некроманта продлилась не более пары секунд. Голдот снова быстро овладел собой. Однако уже знал, что этот разговор будет нелегким. «Почему? – спросил он сам себя. – Почему после двух лет забвения, когда, казалось, наша с ней история осталась далеко в прошлом – почти в иной жизни – судьба вдруг решила напомнить мне о ней?»
Пора было что-нибудь ответить. На этот раз голос Голдота прозвучал уж чересчур равнодушно.
– Я знал женщину по имени Алана. Нам пришлось около месяца путешествовать вместе. Но это было давно.
– Два с половиной года назад, – поправил молодой человек, и Голдот поразился его осведомленности. – Она моя сестра, – добавил рыцарь после секундного молчания.
Все встало на свои места. И «личный мотив» посещения, и то, что этот крестоносец так много знал. И то, что он показался некроманту, никогда ранее не встречавшему его, таким знакомым. Голдот невольно снова взглянул на крестоносца Ордена Хранителей. Нет, нельзя было сказать, что брат и сестра были сильно похожи. Но вот глаза… глаза у них были одинаковые. Добрые… искренние… лучащиеся каким-то внутренним светом. Что ж – ничего удивительного, что этот рыцарь принадлежит именно к Ордену Белой Повязки, что он крестоносец-целитель, а не стал служителем какого-нибудь объединения фанатиков-инквизиторов. Неудивительно, что его взгляд, обращенный на Голдота, был так спокоен. Так в первые дни смотрела на него Алана – без ненависти, без презрения, без ужаса и отвращения. Потом в ее взгляде появилось много чего еще, но те первые их разговоры некромант помнил хорошо – потому что никто до этого не глядел на него так.
Все правильно, если бы у Аланы был брат, он бы должен был быть именно таким. Достойным своей сестры. Странно… Почему она никогда не рассказывала ему о своей семье? Они ведь говорили о многом из жизни людей. «А то ты не знаешь?! – сказал Голдот сам себе. – Не по твоей ли вине погиб ее отец? Да и она сама едва не стала жертвой вампира. Конечно, Энрик нарушил приказ, и Алана это понимала. Но, без сомнения, разговоры о родных причиняли ей боль». Вот и получается – как же многого он не знал о ней! И теперь оказался беспомощным перед взглядом ее брата, так похожим на ее взгляд. Брата, который пришел просить ответы на вопросы. Голдот даже догадывался – какие именно. Но почему Джаспер появился только сейчас? Ведь прошло ни много ни мало два с половиной года…
Крестоносец будто прочитал его мысли, потому что ответил:
– Два с половиной года я провел в походе в западных землях материка, в королевстве Девоншир. Мы надеялись найти еще выживших из Энрота. Там шла война, и нашей экспедиции пришлось задержаться. Поиски были напрасны – то королевство создали уроженцы этих земель. Если беженцы и есть, то они на других континентах этого мира, – рыцарь помолчал, собираясь с мыслями. – Мы с Аланой условились писать друг другу, но понимали, что это будет почти невозможно. Как целительница, сопровождающая различные экспедиции или войска, она редко надолго оставалась в одном и том же городе. А я оказался отрезан как от Палаэдры, так и от Аркана, потому наша с ней переписка прервалась как раз два с половиной года назад. Когда я вернулся, оказалось, что никто не знает ничего ни о ней, ни об отце. Мне сообщили лишь, что наша родная деревенька попала под удар демонов, а теперь те земли принадлежат Некроссу. Скорее всего, Алана поехала туда, чтобы навестить отца. Выживших в той далекой атаке осталось мало, и они все разъехались, так что я потратил несколько месяцев, прежде чем узнал судьбу отца, – молодой человек, до этого рассказывающий все это с опущенной головой, поднял на Голдота глаза: – Мне сообщили, что в бой внезапно вмешался Ваш отряд и даже спас уцелевших от безжалостного истребления. Как бы то ни было, мой отец погиб. А вот про Алану говорили, что командир темного войска взял ее с собой. Предводителя нежити было сложно не запомнить – половина его лица была как у мертвеца, а вторая – как живого человека.
– И вот, ты пришел ко мне узнать о судьбе сестры, – Голдот старался, чтобы его голос звучал бесстрастно.
– Следовало сделать так, но прежде я все же предпринял путешествие по следам Вашей армии. Конечно, после многочисленных боев, что случились в этих краях, найти что-то было сложно. Да и район тот очень неспокойный – землетрясения и извержения вулканов быстро стирают всякие следы. Однако в одной из таверн в краю Огненных Долин, расположенной близ серной шахты… – при этих словах Голдот вспомнил любопытный взгляд хозяина постоялого двора, с интересом разглядывающего Алану и его самого – тогда некроманту стоило усилий не прибить его: – Мне рассказали, что видели мою сестру. Она сопровождала Вас, будто одну из военных экспедиций Палаэдры. Не было похоже, чтобы она была пленницей. Она следовала за Вами по своему желанию.
– Тебя это удивляет? – невольно вырвалось к Голдота.
Джаспер устремил на него внимательный взгляд.
– Отчасти – да. Но в свете всего того, что о Вас рассказывают, в свете того, какое Вы государство создали… Наверное, нет. Знаете… моя сестра – не совсем похожа на других служительниц Жизни.
«А кто бы спорил? – пронеслось в голове у некроманта. – Кто бы спорил?»
– Но потом ее след теряется. Мне не удалось выяснить больше ничего, и вот – я здесь. Где моя сестра, Ваше Величество? – в первый раз, будто нарочно, Джаспер обратился к нему так учтиво и буквально впился взглядом в него, ожидая ответа. И некромант готов был поклясться, что на мужественном, не раз смотревшем в глаза смерти лице крестоносца читался страх. Два с половиной года вдали от родных он жил надеждой. Вернувшись и обнаружив, что отец погиб, а сестра пропала, все эти месяцы он продолжал взращивать в себе веру в то, что Алана жива… просто потерялась среди этого хаоса строящихся королевств Аксеота. И вот теперь он ждал всего лишь нескольких слов, которые либо похоронят его надежду навсегда, либо подарят ему счастье вновь встретиться с любимой сестрой. Наверное, ему было не так страшно идти в бой против самых чудовищных монстров нового мира, нежели услышать этот ответ.
Но Голдоту было не менее тяжело. Он думал, что бояться ему уже более ничего. И вот теперь произнести всего несколько слов ему было сложнее, нежели выстоять в последней битве против войск Калибарра… нежели кинуться когда-то в горящую библиотеку, надеясь спасти учителя… нежели бросить вызов предводителю демонов в преисподней…
– Я сожалею, но Алана погибла. Это был несчастный случай. Ничего нельзя было поделать, – каждая фраза была словно удар кнутом палача по душе. – Прими мои соболезнования. Твоя сестра… – все-таки он не выдержал, и его голос чуть дрогнул: – В самом деле очень мне помогла.
«Лжец! Трус! – вопил его внутренний голос. – Ты солгал! Чего ты испугался? Мести этого рыцаря, чью сестру ты предательски убил? Боишься, что, услышав правду, он кинется за своим мечом и проткнет тебя насквозь?»
Нет. Месть… Физическая расправа… Да разве это страшно? А страшно – вот так вот признаться в своем подлом поступке. И увидеть глаза ее брата – как две капли похожие на ее глаза. И увидеть в них вместо света и тепла – ненависть и презрение. Голдот вдруг осознал, что он, могущественный некромант, не смог бы выдержать взгляд Аланы, вернись она с того света и обвини его в том, что он сделал с ней. Это было страшнее того огня, что охватил его в день Расплаты, страшнее костра, на котором его хотели сжечь жители Витросса, страшнее глубокой раны, нанесенной ледяными демонами, да – что уж говорить – страшнее вида того жуткого существа, самой Смерти, что хотело уничтожить Аксеот с помощью Калибарра.
Джаспер смотрел прямо перед собой, но можно было поклясться, что он ничего не видел – ни Голдота, ни этой тронной залы в мрачном дворце нежити. Смелый рыцарь, прошедший не одну сложную дорогу по землям Аксеота, выдержавший не один тяжелый бой, не раз переживавший боль, преодолевавший страх, на эти мгновенья превратился в сгусток боли. Ему было все равно, где и перед кем он находится, ему было все равно, что на его страдания смотрели. В эту минуту ему было все равно… Но не все равно было Голдоту, и один взгляд на Джаспера раз за разом проворачивал нож в его сердце. Так горько ему давно не было.
Наконец, собрав всю свою волю, все свои силы в кулак, крестоносец выдернул себя из того состояния, в котором находился не более минуты, хотя она, должно быть, показалась ему вечностью, и снова вернулся в реальность. Внезапно охрипшим, но вместе с тем ставшим более суровым голосом он спросил:
– Как она погибла?
Что ж, он имел право знать. Но вот как рассказать об этом?
– Мне необходимо было активировать Точку Силу – источник сильной магической энергии. У нас с Аланой возник спор. Она говорила, что если ее активирую я, то не сдержу мощный поток отрицательной энергии и она пойдет на разрушение этого мира. Говорила о том, что, как бы я ни желал управлять этой силой, моя сущность некроманта этого не позволит. Однако нам нужен был этот источник – чтобы сражаться с демонами. Они были на тот момент еще сильны. И тогда… Алана предложила активировать его сама – как священница Жизни, как целительница, она не несла в себе зла и, совладав с энергией, направила бы ее на защиту, а не на разрушение. Но активация была опасным делом – через тебя проходил мощный поток энергии, намного более мощный, чем все твои силы. Только очень опытный маг мог его сдержать.
– Но Алана все же решилась? – Джаспер, совладав со своими эмоциями, смотрел на Голдота взглядом, лишенным всяких чувств.
– Да. Она верила, что у нее получится. Но не сдержала поток. Он ее убил. Если бы кто-то и мог спасти ее в тот момент, то лишь очень сильный целитель. Но не некромант, – Голдот понимал, что от удара той энергии, что Алана выпустила на себя, ее не спас бы даже целитель. Ведь вихрь высосал буквально за секунды всю ее жизнь. В голове снова пронесся ее отчаянный крик боли, внезапно оборвавшийся, – лишенная живительной энергии, она даже не могла больше кричать. Некромант не мог себе даже представить, что заставит ее испытать столько мучений. – Мне жаль. Я могу только сказать, что Алана погибла не напрасно – после того, как она приняла на себя тот удар, я смог обуздать этот поток и, как видишь, угрозы демонов больше нет. И Калибарра, темного лича, я победил не без его помощи…
Что ж, хотя бы последнее не было полной ложью. Хотя вся энергия на самом деле ушла Калибарру – на осуществление его темных замыслов, однако мысли об Алане постоянно помогали Голдоту. Именно когда он однажды вспоминал о ней, ему в голову пришла идея отыскать Щит Жизни. Этот артефакт не только помог ему победить могучего главу вампиров Малвича, но и выстоять в финальных схватках против собственного же учителя. И только сейчас некроманта чуть не оглушила мысль о том, что, возможно, удача не способствовала Калибарру еще и потому, что в энергию Точек Силы, направленную им на разрушение, вплелась чистая энергия, которую он забрал у Аланы. Капля среди моря, но… Может, в решающий момент именно эта капля в последней схватке не позволила личу принять верное решение… отобрало несколько мгновений, необходимых для мощного заклинания, внесло сумятицу в мысли? Ведь все было против Голдота, Калибарр должен был победить в той войне! Но проиграл… Какие силы помогли ученику, какие принесли поражение учителю?
Джаспер молчал. Голдоту казалось, что каждое из только что сказанных им слов выдавало его ложь. И неважно, что произносил он их четко, бесстрастно, без тени эмоций – без страха, раскаяния, сожаления. Ведь наши помыслы выдают не только слова, но и те мысли, которые порой безуспешно стараемся спрятать за ними.
Нет, рыцарь не поверит ему. С чего бы он поверил некроманту? Для его сестры это доверие обернулось смертью, не совершит же он такую же ошибку?
– Алана понимала, что идет на риск? – снова на Голдота были устремлены карие глаза, которые, как он ни старался все эти годы, он так и не смог забыть.
– Да, – тут же ответил некромант. Каких же усилий ему стоило смотреть прямо в глаза брату Аланы! – Она была достаточно опытным магом, чтобы понимать это.
Крестоносец не отвечал. Голдот не выдержал.
– Конечно, ты вправе мне не верить… – и тут же пожалел об этом.
Следующие мгновения тянулись неимоверной пыткой. Джаспер не опускал взгляда. Он пронзал им Голдота насквозь. Увидел ли рыцарь ложь, почувствовал ли? Некромант понимал, что если опустит глаза, то тем самым признает свой проигрыш. Признает, что он, глава Некросса, один из самых сильных некромантов за всю историю как Энрота, так и Аксеота, – всего лишь трус и лжец. Выдержать этот взгляд. Не вздрогнуть. Чего бы это не стоило.
– Вам – не вправе, – рыцарь по-прежнему буравил его взглядом. – Но я верю Алане. Я знал свою сестру. Если она пошла за Вами, значит, Вы этого заслуживали.
Джаспер отвел глаза и устремил их в каменные плиты, покрывавшие пол. Голдот облегченно вздохнул про себя. Поверил. А если не поверил, то смирился. Но чему радоваться? Очередной подлости по отношению к этой семье?
Крестоносец опустил руку в небольшую сумку, висевшую слева на поясе. Поискав там что-то несколько секунд, извлек какой-то свиток. Развернул – и Голдот немедленно узнал карту северных земель Некросса – в том числе и западных гор, в которых и находились те самые Огненные Долины с Точками Силы.
Рыцарь приблизился к трону и подал свиток некроманту.
– Я буду Вам благодарен, если Вы пометите место, где именно в Огненных Долинах находилась та Точка Силы, где погибла Алана. И где ее могила. Ведь она похоронена там? – снова этот пронзительный взгляд.
– Неужели ты думаешь, что я бы применил против нее искусство некромантии? – бросил Голдот. Впрочем, Джаспер имел все основания задать ему этот вопрос. Разве он мог доверять некроманту?
– Не думаю, потому и прошу указать мне, где ее могила, – голос крестоносца теперь был лишен всяких эмоций, звучал глухо и безжизненно. Вот так становятся призраками, даже продолжая жить.
– На самом деле, я не знаю, где точно ее похоронили, – Голдот принялся внимательно изучать карту своих земель и вскоре нашел на ней нужное место: – Принесите мне перо и чернила! – громко воскликнул он, и тут же перед ним материализовался призрак, неся письменные принадлежности на небольшом подносе. Некромант положил на него карту и, обмакнув перо в чернильницу, стал помечать маршрут от Некоррума до Огненных Долин. Так беженцы с Энрота условились называть самый сейсмоопасный район западных гор, где землетрясения были обычным явлением и даже периодические извержения вулканов уже никого не удивляли. Не привычные к довольно-таки тяжелым условиям той местности люди селились только в крайней, более пригодной для жизни восточной долине. В остальные же отправлялись лишь добывать разные металлы и минералы – надобно сказать, здешние горы были богаты на полезные ископаемые. Там можно было встретить даже старательские экспедиции из Великого Аркана.
Если большинству рас Огненные Долины служили лишь как источник ценных ресурсов, то выходцам из Эофола этот край явно пришелся по душе – уж больно он напоминал обстановку и климат страны Гигантов на Антагариче. Поэтому вполне логично, что к приходу туда Голдота там было уже полным-полно поселений демонов. А также их боевых отрядов, через которые приходилось пробиваться с боем. Да и враждебных армий нежити, возглавляемых другими некромантами, тоже хватало. Видимо, они также пытались завладеть силой Точек, тем самым обретя могущество для основания своих государств. Ведь не один Голдот в те годы пробовал создать наследницу антагичской Дейжди, другое дело, что выстоять и победить конкурентов удалось лишь ему одному.
Да уж, в тех Долинах ему пришлось немало повоевать, расчищая дорогу к Точкам Силы, ежедневно рискуя жизнь. Но – положа руку на сердце – не только по этой причине тот тяжелый, злосчастный маршрут так сильно врезался в память Голдоту. Вот близ гор находится та деревенька, где волею судьбы он встретился с Аланой. Вот перевал, где на его небольшой отряд, возглавляющий армию, напали ледяные демоны, специально подосланные противниками, и ему чудом удалось выжить – вернее, благодаря ей. А вот и разбросанные по разным частям той местности Точки Силы. Одна, вторая, третья, четвертая. Его с Аланой беседы и споры во время долгих переходов, разговоры у ночного костра на стоянках. Схватки с врагом, во время которых он приказывал ей укрываться в арьергарде, среди обозов, а по окончании сражений она каждый раз подходила к нему и спрашивала, не нужна ли помощь. Будто его штатный целитель! Нет, гораздо больше, будто его – друг?
Отметив крестом роковую Пятую Точку, Голдот вернулся в реальность. Джаспер терпеливо ждал, не промолвив ни слова. Некромант протянул крестоносцу карту:
– Вот здесь мы стояли лагерем, на опушке рощицы, уцелевшей во время недавнего извержения. Даже не знаю, сохранилась ли она до сих пор – сам понимаешь, это неспокойный район, там много вулканов. Я отдал приказ слугам похоронить Алану, поэтому точное место знают лишь они. Но я не понятия не имею, где они теперь, и, признаться, даже не помню их имен. Впрочем, кажется, мужчину звали Вильям, он был охотником и одно время пребывал в моем отряде – снабжал меня свежей дичью, когда это было возможно. В неделе пути от Пятой Точки Силы есть небольшое поселение рядом с шахтой, где добывают обсидиан. Может, там знают что-то еще. Больше я тебе ничем не могу помочь.
Все так же молча Джаспер взял карту и положил ее в сумку.
– Прощайте, Ваше Величество, – бросил он и, развернувшись, быстрыми шагами удалился по направлению к двери. Вампир закрыл за ним двери, и через пару мгновений Голдот услышал, как крестоносцу возвращали его оружие. Потом снова раздались шаги – в огромном, пустынном дворце звуки разносились далеко. Однако с каждой секундой стук тяжелых сапог становился все тише – рыцарь уходил все дальше и дальше от тронной залы. Вот заскрипела парадная дверь – и все стихло.
Ее брат ушел. Без проклятий, без угроз, без обвинений. А ведь Голдот готов был поклясться – рыцарь не поверил ему до конца. Но Джаспер лишь учтиво попрощался с ним, развернулся и ушел. Получил назад свое оружие и даже не сделал попытки ворваться назад и расправиться с убийцей сестры… или потребовать рассказать правду. Благоразумие? Осознание, что насилием все равно ничего не исправишь? Да, но и… кое-что еще. В те минуты, когда Голдот слушал удаляющиеся шаги рыцаря, сидя на троне в опустевшей зале с замершими вокруг призраками и неподвижным, как статуя, вампиром у дверей, он не мог отделаться от ощущения, что сама жизнь уходила сейчас от него, оставив в окружении нежити. Будто в последний раз заглянула к нему, напомнила, что могло бы быть, не поступи он так, как поступил два с половиной года назад, и ушла навсегда…
Уж лучше бы Джаспер кинулся на него с мечом! Эту боль было бы стерпеть легче, чем ту, которая сейчас буквально скрутила душу некроманта. «Ты же хотел ощущать, хотел чувствовать? Вот и чувствуй теперь! Вот и кричи от боли, боли сердца и души!»
Голдот медленно поднялся и подошел к окну, из которого был виден двор некоррумского дворца. Джаспер уже был там. Один из скелетов подвел к нему коня, который явно не ощущал себя комфортно в окружении неживых созданий – фыркал, нервничал и готов был в любой момент рвануться и лишить скелета руки. Однако рыцарь знал подход к своему скакуну – он потрепал его по гриве, погладил по голове, кажется, даже что-то сказал. Животное немного успокоилось. Но было видно, что и сам крестоносец стремился поскорее покинуть это место. Вскочив на коня, он что-то крикнул привратникам – и поскакал прочь. Вон он промчался под аркой ворот, вон вихрем понесся по дороге – куда-то далеко, на запад, к Огненным Долинам, где, быть может, все так же стоит уцелевшая рощица… Сейчас вступает в свои права весна, и, возможно, даже там среди деревьев уже появились первые травинки – а к приезду Джаспера их станет уже много…. Быть может, даже набухнут почки и рощица оживет. Найдет ли он могилу сестры или будет вынужден повесить на дерево венок и постоять вот так, здороваясь с сестрой, встречи с которой ждал так долго, – и одновременно прощаясь с ней навек?
И как вдруг захотелось Голдоту вскочить на коня и помчаться вслед за ним! Увидеть ту рощу, начинающую цвести, и найти могилу той, из-за которой сейчас сердце разрывалось на части, напоминая ему, что он – все же живой, да вот только не знает, радоваться этому или нет. Найти могильный холм, припасть к земле и говорить что-то – не важно что. Просить прощения, поведать о своем одиночестве и тоске, прошептать признание, о котором он не позволял себе даже подумать!
Но… нет, никуда он не поедет. Он останется Голдотом Полумертвым, властителем Некросса. Его ждет много дел – поход на варваров, кампании против хаоситов, дальнейшее совершенствование войска Темных Рыцарей, налаживание контактов с другими некромантами Лодвара, отправка экспедиции на Риш – второй континент Аксеота, – разбор бесконечных жалоб от фермеров и крестьян, улаживание пограничных конфликтов с Палаэдрой, подавление новых волнений среди демонов, полусотрудничество-полуборьба со своими соратниками, изучение магии Природы и Порядка, поиск равновесия… и вечное сражение с самим собой. Он не может, не должен потерять себя, позволить чувствам и эмоциям захлестнуть себя с головой. Он не может, придя в ту рощу и отыскав ее могилу, сойти с ума и совершить свой последний и самый отвратительный поступок по отношению к ней – вернуть ее к жизни, полной мучений, чтобы она была рядом с ним хотя бы так ¬– неважно, в каком облике, неважно, страдая или нет. Нет, пусть он предатель, пусть подлец – но есть нечто святое даже для него, есть граница, которую он никогда не позволит себе перейти.
Крестоносец скрылся вдали. Все. Больше он не вернется сюда, больше никто не напомнит Голдоту о случившемся. Тайна снова скрылась в глубинах сердца некроманта. В этот раз навсегда. Больше никто никогда не обвинит его, не посмотрит на него таким же взглядом, каким смотрел Джаспер – каким смотрела бы на него она.
И это и есть тот приговор, который рыцарь вынес ему. Приговор тяжелее смерти. Одиночество и раскаяние, когда никто не придет и не скажет – я тебя прощаю.
Голдот опустил глаза и отвернулся от окна. Хватит. Так нельзя. Какой из него правитель, если он каждый раз будет позволять эмоциям вот так крутить собой – как щепкой в бешеном потоке горной реки. Ему предстоит много дел. Да… лучше загрузить себя делами. Лучше не возвращаться сейчас в домик у реки. Надо выдавить все чувства холодным рассудком. Он лучше еще поработает над организацией похода на варваров. Нужно еще дать четкие указания Тамике, а потом и приставить к ней соглядатаев – а то натворит еще чего. Голдот усмехнулся – да, ей не повезло, сейчас его раздражение невольно выльется на нее.
Как не повезло и варварам. Воистину они выбрали не лучшее время, чтобы напасть на шахты и поселения живых обитателей Некросса. Так! Только, главное, не выплеснуть на них всю свою злобу. Держать себя в руках. Ничего, он успокоится. Снова накатила эта волна – но и это пройдет. Просто в этот раз буря разыгралась сильнее. Но она уже стихает. Уже…
А после похода надо будет, в конце концов, принять приглашение одного из ворлоков и нанести ему дипломатический визит вежливости. В конце концов, это явно особенный ворлок. Энротец. Хаосит, ни разу ни на кого из соседей не напавший. Прямо уникум! Будет любопытно, этот визит его отвлечет. Да, это как раз то, что ему и нужно. Отвлечься – на что угодно.
Голдот обернулся к одному из призраков.
– Позвать ко мне Тамику!
Сейчас будет знатная перебранка с этой упрямой вампиршей. Но это лучше, чем остаться одному в этом огромном дворце нежити – и сегодня чувствовать себя до бессилия живым.
Фандом: Heroes of Might and Magic 4+ Heroes of Might and Magic 3, имеются также отсылки на Might and Magic 6-7
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Жанр: драма
Пейринг: Голдот/Алана понятное дело.
Предупреждения: очень грустно и совсем не празднично
Саммери: Голдот готовится к походу на северных варваров, которые что-то начали сильно наглеть, но внезапно к нему приходит посетитель, который заставляет его забыть разом про всё – поход, варваров, дворцовые интриги – и наконец-то осознать, что же он натворил в далеком прошлом.
От автора: это должно было быть третьей главой к моему большому фанфу про Голдота, но первая, увы, никак не писалась, вторая была полузакончена, так что все это дело пролежало целый год, видимо, дожидаясь своего часа. Решив, что к заявке Литы эта глава подойдет, я ее несколько изменила, дополнив и расширив.
Вначале будет еще информация о Некроссе, кто не знаком вообще с Тройкой, тому, может, будет сложно понять некоторые моменты, но уж вторую часть поймут точно все. А вот кто знает и любит Тройку (а кто еще и с «Мечом и Магией» на «ты») – того ждет множество «пасхалок».
Ах да, советую глянуть вот эту карту Аксеота, чтобы лучше понимать, где там какое королевство из Четверки находится.
static2.wikia.nocookie.net/__cb20090815121253/m...
Ну и посвящаю этот измененный фанф Сар-Лите и всем, кому нравится Голдот, несмотря на то, что за ряд поступков его хочется откровенно пришибить.
Также прошу прощения за задержку. Дело в том, что "чуть-чуть" изменять главы у меня, видно, не получается - вечно хочется еще накатать к имеющемуся вагон и маленькую тележку.
читать дальше
Если западная граница некромантского королевства Некросс была спокойным местом (с Великим Арканом еще два с половиной года назад был заключен мир), а юго-восточная – относительно спокойным (с Палаэдрой имелся пакт о ненападении), то вот на северной с недавнего времени обозначились проблемы. Варвары-степняки – обитатели тех краев – стали вести себя уж слишком агрессивно: их разбойничьи нападения не прекращались уже третий месяц кряду. Обращаться к Вэржаку, королю Племенных Земель, было бесполезно: эти кланы отказались признать себя его подданными. Они кочевали по обширным пустошам северного побережья материка, занимаясь в основном охотой и разведением скота, однако при малейшем удобном случае не брезговали нападениями на границы близлежащих государств: от них страдали земли их бывших соотечественников, многочисленные княжества ворлоков, а изредка даже Великий Аркан.
Правда, до сих пор они не отваживались беспокоить такое мощное королевство, как Некросс: все понимали, что с Голдотом шутки плохи, с бандитами он церемониться не будет – тут можно не только головы лишиться, но вдобавок века напролет служить ему в виде скелета или призрака, чего суеверные варвары страшились пуще смерти. Но около полутора лет назад разведчики-старатели из Некоррума открыли на северо-западной границе, близ горного хребта, одно за другим два золотоносных месторождения. Голдот тут же отдал приказ соорудить там шахты и начать добычу столь ценного металла. Он не поскупился даже пригласить опытнейших инженеров-дворфов из Аркана, чтобы сделать все на высшем уровне, обеспечив горнякам хорошие условия труда. Чтобы рабочие не отлучались надолго от своих семей, неподалеку от шахт были построены поселения для их родных – все под надежной охраной. Ну а насчет оплаты старателям тоже грех было жаловаться: уж что-что, а добросовестный труд в Некроссе щедро вознаграждался.
И все вроде бы шло хорошо. Шахты стали приносить стабильный доход, рабочие и их семьи были довольны, в течение почти года, с тех пор как рудники начали функционировать, никто на них не покусился, даже вечно неугомонные хаоситы вели себя на редкость тихо. А вот их соседи-степняки в конце концов не удержались. Видно, блеск золота затуманил их разум и ослепил глаза, заставив пойти на дерзкие и чреватые серьезнейшими для них же самих последствиями поступки. Они совершили два нападения на шахты – по одному на каждую, а в третий раз атаковали караван, перевозящий добытое золото. Наместник этого региона пытался справиться своими силами, но дерзкие налетчики были быстры, как ветер, – только что были здесь, а потом раз – и нет их, ищи-свищи ветра в поле, точнее в степи. Здесь было не обойтись без помощи опытных следопытов, которые смогли бы вычислить передвижения врага. Да и маг, умеющий обозревать силой мысли огромные пространства, тоже был бы не лишним.
Наместник уже хотел было обратиться в столицу с просьбой прислать ему подмогу, как тут случилось нечто, заставившее уже самого короля Некросса лично заняться этой проблемой. Варвары настолько обнаглели, по-видимому поверив в свою безнаказанность, что атаковали одно из поселений, где жили семьи горняков, перебили охрану и почти всех жителей угнали в рабство. Это было уже слишком: пусть Голдот и был некромантом, но о безопасности мирного населения он заботился не хуже, а может, даже лучше самого короля Палаэдры Лисандера. Необходимо было во что бы то ни стало разыскать степняков, вернуть их жертвам свободу, а самих бандитов заставить дорого заплатить за свои злодеяния.
Вот чем, собственно, Голдот и был занят прошедшие две недели. В Некорруме, столице страны, был спешно созван предварительный военный совет, а в северные пустоши отправлены опытные разведчики. Как только они сообщили о местонахождении варварских стоянок и подтвердили, что это те самые кланы, которые совершали нападения на шахты, обозы и деревню, как лучшие полководцы Некросса стали разрабатывать стратегию вторжения в район степей, а чуть позже занялись тщательным планированием каждого этапа. К границе тем временем стягивались необходимые войска, доставлялось продовольствие и другие припасы. В конечном счете (и, следует сказать, после целого ряда дискуссий), было решено, что поход возглавит сам король, а помогать ему будет Мардор. Они будут руководить основными силами некросской армии.
В то же время Тамике, отличному боевому генералу, зарекомендовавшей себя еще в Дейдже, доверялось командование недавно сформированным эскадроном черных рыцарей численностью около полутора сотен. Голдот еще во время войны с демонами и последующих боях с Калибарром понял, как его армии не хватает кавалерии, потому почти сразу после своего восшествия на престол отдал приказ восстановить этот род войск. Его помощники рьяно принялись за это дело, и вот, по истечении двух лет черные всадники снова стали неотъемлемой частью вооруженных сил Некросса. Кроме того, самые способные из них прошли специальное обучение и овладели рядом защитных и атакующих заклинаний, характерных для так называемых темных чемпионов – кавалерии исконных некромантских государств Аксеота, тут и там разбросанных по материку Лодвару. Что и говорить – Голдот умел извлекать максимум пользы из сотрудничества с соседями.
Так что какая-никакая кавалерия у Некросса теперь была, другое дело, что ее количество пока оставляло желать лучшего. Но, в конце концов, это было лишь начало. Тамика на Энроте командовала именно темными всадниками, потому вопрос, кому отдать новоиспеченный эскадрон, даже не ставился. В боевых действиях эти рыцари еще не участвовали (лишь в мелких конфликтах), поэтому пришло самое время их испытать. Тамике вменялось пересечь со своими воинами границу чуть южнее, нежели Мардору с Голдотом, и под прикрытием Призрачного дыма обойти врага и ударить по его стоянкам с тыла. Призрачным дымом называлось особое заклинание, которое наколдовывалось на город, замок или избранный отряд и не позволяло наблюдать за ним – вне зависимости от региона и погодных условий, в то время как на жителей поселения или солдат, находящихся под его защитой, его действие не распространялось. Лишь опытные чародеи могли пробиться своим всевидящим оком сквозь завесу, но среди варваров, не особенно жалующих магию, таковых явно не было. Таким образом, маневр Тамики должен был застать их врасплох и не дать им сбежать в степи, даже если они постараются уклониться от боя с основными силами Голдота.
Начальница черных всадников не скрывала своего ликования – наконец-то придет пора снова почувствовать себя предводителем лихой кавалерии, о чем она тосковала с самого Судного дня. Ее даже не смущало пока что малое количество своих подчиненных. Между тем остальные полководцы были не особенно довольны, точнее сказать, они были в ярости. Так, Чарне – в чье ведение входили войска, сформированные из призраков, – поручалось во время этой кампании оставаться на северной границе, ведя неустанное наблюдение за степью и присматривая за поселениями и шахтами. Иными словами, охранять этих жалких людишек. Да это было почти прямое оскорбление амбициозной некромантке!
А лорду-личу Моандору – другому генералу – необходимо было приструнить хаоситов – те тоже что-то в последнее время заволновались, видно, варвары оказывали на них дурное влияние. Лазать по горам и спускаться под землю – это не было верхом мечтаний не менее тщеславного полководца, уж не говоря о том, что ему отдавал приказы какой-то мальчишка! Стоит помнить, что одному из старейших лордов сгинувшей Дейджи было около трехсот лет, за свою долгую нежизнь он повидал немало и участвовал в более чем двух сотнях сложнейших боев. Однако у него складывалось такое ощущение, что Голдота это совершенно не волновало, и лорду-личу порой даже казалось, что этот юнец, которому было не больше тридцати, будто специально унижал его.
Но больше всего некромантов возмутило, что следить за порядком в Некорруме – в должности заместителя главнокомандующего военными силами Некросса – их король поручил не кому-нибудь, а Игнату – этому «проклятому демонопоклоннику». Дейджцы и эофольцы не ладили еще на Антагариче, а на Аксеоте это и вовсе вылилось в прямую войну. В конце концов, с выжившими демонами был заключен мир, они даже поддержали Голдота в боях с Калибарром, да и теперь помогали: работали в шахтах в районах с тяжелым климатом, служили в армии, а несколько их полководцев и политических деятелей даже занимали важные посты. Но все равно это не снижало градус давней вражды. А Игнат, к тому же, был и вовсе средоточием всего того, что дейджцы просто терпеть не могли.
Урожденный эрафиец – житель страны Света, – по неясным причинам перешедший во время первых схваток Эофола с королевством Грифонхартов на сторону криган, однако умудрившийся и в стране хаоса сохранить свой личный кодекс чести – не всегда совпадающий с эрафийским, но ставящим во главу угла банальную порядочность и милосердие, причем неважно к кому – к людям или представителям какой-то иной расы. А на Аксеоте Игнат вдобавок подался к друидам в Аранорн – еще одним недругам некромантов – и довольно неплохо освоил магию Природы. И вот чего, спрашивается, притащился после этого в Некросс? Жил бы себе в королевстве Элвина, раз эльфы его приняли и простили.
Но это еще куда ни шло – признаться, каких только беженцев не принимал Некросс, ставший настоящим котлом из рас и национальностей. Но вот какого, простите, рогатого демона король-некромант вообще взял его на службу, дал звание генерала, а потом и вовсе назначил на высокий правительственный пост? Бывший эрафиец-демонопоклонник, якшавшийся с презренными эльфами, объявлен заместителем главнокомандующего и будет следить за безопасностью в столице? Нет, это просто изощренное издевательство над бывшими соотечественниками! Куда смотрит Голдот?
А Голдот-то смотрел, куда надо. Он был наслышан об Игнате еще на Антагариче, на Аксеоте же бывший демонопоклонник оказал ему существенную помощь в войне против Калибарра: пожалуй, без советов этого умелого генерала, набравшегося опыта в целом ряде кампаний, которые неустанно вел Эофол, некромант вряд ли бы одолел своего бывшего учителя. За прошедшие же два года этот полководец зарекомендовал себя с лучшей стороны. Голдот был выше всяких предубеждений насчет национальности: он судил по делам, а не по происхождению или по тому, куда закидывала уроженца какой бы то ни было страны прихотливая судьба. Уж кто, как не он, знал, насколько непредсказуемыми и невероятными бывают порой решения своевольной госпожи Фортуны, поэтому поддерживал Игната, которому тоже пришлось в свое время несладко. К тому же, его роднило с бывшим эрафийцем стремление примирить две разнородные силы: сделать так, чтобы они не убивали друг друга, разрушая себя во взаимной вражде и ненависти, но искали общие точки соприкосновения и пути к сотрудничеству.
Последствия подобных попыток их также роднили: Игната прокляли на его родине, для эофольцев он тоже всегда был чужим. Так и Голдот обречен был вечно оставаться разорванным между двумя мирами. Ни властитель Некросса, ни предводитель демонов не избирали для себя такую судьбу – высшие силы решили это за них. Голдот превратился в себя нынешнего в том злосчастном пожаре, когда прочитал странное и опасное заклинание, стремясь спастись из огня. В душе же Игната с самого его детства жил злобный дух, даря большие способности, но отнимая еще больше. Даже лучшие друиды не смогли излечить его полностью. Чужая сущность ушла, а вот след ее остался – теперь, похоже, уже навсегда.
Что и говорить, уж если кто и мог по-настоящему понять Голдота, так только тот человек, который сам прошел через нечто подобное. И, пожалуй, единственная разница между ним и Игнатом заключалась в том, что у эофольского генерала борьба двух разнородных начал не нашла явного отражения на теле, хотя в душе шла постоянно.
Неудивительно, что некромант доверял своему «товарищу по несчастью» на порядок больше, нежели всем своим «соотечественникам» из Дейджи. Он чувствовал нутром, что урожденный эрафиец, служивший демонам и учившийся у друидов, его не предаст и не подставит, а вот насчет того же лорда Моандора, Чарны и даже Тамики он отнюдь не был так уверен.
Некромант отлично видел недовольство бывших дейджцев, знал, как они не любят его, как хотели бы сами усесться на трон королевства. Знал, что решение о назначении Игната временно замещать главнокомандующего войсками в столице лишь укрепит враждебность других полководцев к его, Голдота, персоне. Что ж, никто и не обещал, что руководство таким необычным государством, как Некросс, будет легким. Никто не гарантировал, что у его короля не будет врагов и завистников. Но некромант никогда и никому не угождал и не собирался этого делать и впредь. Он поступал, как считал нужным и как это было лучше для его страны.
Вот почему Голдот, собственно, и решил сам возглавить поход против степняков. Он прекрасно понимал, что любой из экс-генералов Дейджи не преминет пролить кровь не только непосредственных виновников, но и их семей, а может, и ни в чем не повинных жителей других, не враждебных Некроссу кланов. Да, когда-то некромант сам жестоко обошелся с горожанами Витросса, заставив их заплатить больше, нежели они того заслуживали. Но с тех пор жизнь преподала ему много важных, хотя и порой горьких уроков, он стал мудрее и понимал: наказание должно быть равно причиненному ущербу. За нападения нужно наказать именно те кланы, которые их совершали, и заплатить должны воины, которые ходили в те набеги, но женщин, стариков и детей это не касалось. Голдот не мог позволить, чтобы им причинили вред, вот почему он собирался лично проследить за этим – и ему было совершенно не важно, как к этому отнесутся его «товарищи по цеху».
Конечно, он понимал, что ходит по краю пропасти, что стоит ему ослабить железную хватку, в которой он держал своих подданных, проявить хоть малейшую слабость в руководстве страной – и большая часть собственных же генералов выступят против него. Но все-таки король не жалел, что выбрал такую жизнь. Несмотря ни на что, Некросс постепенно оправдывал его ожидания: увеличивалась военная мощь, совершенствовалась промышленность, развивалась торговля, открывались школы магии и боевого искусства, и – что, наверное, было самым важным лично для него – живые обитатели наконец-то начинали верить в свою безопасность, верить, что Голдот не даст их в обиду. Ради этого, пожалуй, стоило продолжать бороться и раз за разом рисковать.
***
Прошедшие две недели, наполненные многочисленными совещаниями и подготовкой к походу, были крайне утомительными. Голдот, как уже отмечалось, мог довериться лишь редким военачальникам, потому привык все проверять сам. Погруженный с головой в дела, он не отдыхал ни минуты и почти не спал все это время. Конечно, сон не был ему необходим в той же мере, что и обычному человеку. Некромант мог провести, бодрствуя, три дня напролет и не почувствовать особой усталости, а для полноценного отдыха ему хватало три часа ежедневно. Но две недели беспрерывных хлопот начали сказываться даже на нем. Поэтому втайне Голдот был рад, что подготовка наконец-то заканчивается, что через два дня он уже сможет выехать к границе, а еще через день – отправиться в степи: что называется, перейти к активным действиям. Однако перед отъездом у него вдобавок будет время отдохнуть и восстановить силы – этому он, пожалуй, был рад даже больше, особенно после ряда утомительных дискуссий со своими упрямыми генералами.
Солнце уже клонилось к западу, когда Голдот в своем рабочем кабинете заканчивал отдавать Мардору последние распоряжения насчет похода. Правда, о закате можно было судить разве что по часам: в той части Некоррума, где находился дворец, небо весь день напролет было скрыто за темной завесой, пробиться через которую лучам было не под силу. Черной покров исчезал лишь ночью – и тогда в огромные залы глядела суровая и величественная Луна, наполняя их таинственными тенями. Впрочем, такая атмосфера создавала нужное впечатление от дворца – мрачное и величественное, в стиле классического замка некромантов.
Наконец, Мардор – призрачный генерал и в то же время вечный раб Голдота – получил все указания от своего короля и господина. Последний уже планировал отпустить его и отправиться в свой загородный домик у реки, протекающей близ Некоррума, чтобы как следует отдохнуть. Внезапно по другую сторону его рабочего стола возник сгусток зеленоватого света. То был знак, что к королю Некросса прибыл вестник-призрак.
– Давай уж, чего там? – раздосадованно пробормотал некромант – ему вовсе не улыбалось задержаться во дворце из-за очередного срочного дела.
Перед ним материализовался призрак, докладывающий о визитах послов. Голдот недоуменно приподнял бровь – кого это еще принесло.
– Выше Величество, – раздался вибрирующий голос-эхо призрака. – Вашей аудиенции просит рыцарь-крестоносец. Он только что приехал.
– А этот рыцарь знает, что сегодня у меня вообще-то неприемный день? – проворчал Голдот. Призрак остался безмолвен. Эти создания никогда не дискутировали, они говорили ровно столько, сколько были должны – не больше. Но по человеческой привычке некромант продолжал обращаться с ними, будто с людьми.
Конечно, следовало бы приказать призраку передать этому рыцарю, чтобы он дожидался завтрашнего дня. Сегодня он, Голдот, не принимает, да и в любом случае приемные часы давно закончились. Ему уже надоело торчать в этом дворце, хотелось вернуться в домик у реки и насладиться тихим, мирным вечером у камина, читая какой-нибудь увесистый том по магии Порядка. А после банально отоспаться. Однако этот нежданный гость вызывал любопытство, поэтому некромант все же спросил:
– Чей он вестник? Короля Лисандера? Из Палаэдры?
– Нет, – четко и равнодушно ответил призрак.
– Из Великого Аркана? – Голдот слегка удивился. Королева Эмилия прислала бы одного из своих джиннов, они были куда быстрее людей.
– Нет, – по-прежнему бесстрастно отчеканил вестник.
Интересно-интересно. Ну не из Племенных же земель или Аранорна?
– Он крестоносец, говоришь? Какой-нибудь орден послал его объявить, что идет против меня в Священный Поход? – Голдот изогнул губы в презрительной усмешке.
На самом деле, это могло быть правдой, хотя и было маловероятно. В Палаэдре сейчас было полным-полно всяких рыцарских орденов, хотя формально они объединялись в единый Орден Жизни. Однако в зависимости от своей миссии и задач делились на отдельные фракции. Сейчас, во времена почти Инквизиции, основной их целью было организовывать как раз подобные «Крестовые походы» против созданий тьмы не только в самой Палаэдре, но и других землях Лодвара. Он, Голдот, был самым знаменитым созданием Тьмы на материке, и наверняка господа-инквизиторы давно спали и грезили о том, как бы стереть Некросс с лица земли, а его короля отправить на костер, довершив незаконченное дело жителей Витросса. Однако из-за военной мощи Голдота это пока были всего лишь мечты. И некромант прилагал все усилия, чтобы они оставались мечтами еще долгие века. Так что объявить ему войну было безумием. Хотя… кто знает этих фанатиков? С них станется.
Однако призрак развеял и это его предположение.
– Нет, Ваше Величество, он сказал, что просит принять его по личному делу.
Голдот не знал, удивляться ему или сердиться. Рыцарь-крестоносец – и по личному делу? К нему, некроманту? Хм… наверное, стоило сделать исключение и принять этого странного визитера. А то до завтра любопытство сведет его, Голдота, на нет.
– Ладно, скажи, что я его приму. Ведите его в тронный зал.
Призрак тут же растворился в воздухе. Голдот медленно поднялся из-за стола и тоже направился туда.
– Мантию и корону, – кивнул он дежурившему близ трона вампиру – хранителю государственных регалий.
Признаться, все это было больше показушным – корона, богато расшитая мантия. Однако подданные должны уважать своего короля, а вот такие визитеры – получать нужное впечатление о властителе Некросса. Коли уж так принято, Голдот готов был носить эти символы власти, хотя сам не придавал всему этому особого значения.
Вампир неслышно появился рядом, накинул мантию на плечи своему господину, поправил ему корону. Голдот сел на трон, мгновенно с его живой половины лица исчезли все проявления чувств – за прошедшие два года он овладел этим искусством в совершенстве. Гораздо труднее было сдержать порыв закрыть правую сторону лица: ему до сих пор были неприятны взгляды, полные страха и брезгливости. На людях Голдот так и делал – всегда накидывал на голову капюшон, однако в этом дворце он должен был быть самим собой – пусть посетители видят его таким, каков он есть, – грозным, суровым и непреклонным. Страшным, как его правая часть лица, но справедливым и, когда надо, милостивым, как его человеческая половина.
У дверей в тронный зал раздался шум – послышался приказ оставить оружие, и тут же звякнул меч, вынимаемый из ножен. По правилам послы должны были входить сюда безоружными, этот рыцарь не был исключением. Конечно, такой могущественный маг, как Голдот, не страшился мечей и копий – пусть даже они были с волшебными свойствами, как нередко бывает у заслуженных воинов. Тем не менее, как и всё в этом дворце, разоружение служило знаком того, что посетитель принимал правила игры этого места, соглашался быть беззащитным перед лицом великого короля людей и нежити. Часты были случаи, когда послы возмущались, признаться, Голдот ждал чего-то подобного и сейчас – тем более визитером был крестоносец, для которого любое порождение тьмы – противно. Но не было слышно более ни звука, и менее чем через минуту двери раскрылись настежь, и вампир-глашатай важно возвестил:
– Джаспер Финтан, крестоносец Ордена Жизни!
Имя это ничего не сказало Голдоту, потому он вперил в посетителя свой внимательный взгляд.
Рыцарь спокойным шагом – без тени неуверенности в то же время не проявляя никакого высокомерия – прошел через всю залу и остановился в нескольких футах от трона. Здесь он замер и поднял на властителя Некросса глаза. Конечно же, не поклонился – даже голову не склонил, впрочем, это было понятно – крестоносец мог быть терпим к порождению тьмы, но никогда бы не проявил по отношению к нему смирения.
Он был довольно молод – никак не больше тридцати лет, высок, с отличной воинской выправкой. Но некроманта несколько удивил доспех посетителя.
Еще на Антагариче эрафийские крестоносцы носили латную броню и шлемы-топфхельмы, по форме очень сильно напоминающие обычные ведра. Выполняя различные поручения Калибарра, Голдот не раз посещал юго-восточный район Дейджи, где обитало гоблинское население, и нередко слышал там презрительные отзывы о «Больших Вёдрах», то есть эрафийских элитных воинах. К примеру, такие: «Ну вот, опять к нам пожаловали Большие Вёдра, снова свои порядки начнут наводить». – «А нечего было шастать по границе! Чего ты разбудил это стальное лихо?» Или: «Провернем это дельце?» – переглядывались между собой наемники-гоблины, явно намекая на очередное разбойничье нападение. – «Нет, сейчас это опасно, Кэтхен – так они по-свойски называли королеву Катерину Айронфист – опять послала войска к границе, хочешь рассердить Большие Вёдра?» И так далее.
Впрочем, черные рыцари – напомним, это была кавалерия страны некромантов на Антагариче и один из ее главных козырей в любой войне – тоже недалеко ушли от своих недругов, ибо шлемом им служил все тот же топфхельм, только слегка измененный.
Палаэдра, так называемая ново-Эрафия, сохранила традиции своей родины, разве что немного модернизировав доспехи своих крестоносцев, в частности, «шлемы-ведра» были заменены на более удобные бацинеты с откидывающимся забралом. Тем не менее, Голдот также знал, что в некоторых орденах броня рыцарей была непохожа на общепринятую: все зависело от целей, которые преследовали составляющие их воины, и такой прозаической вещи, как их материальный достаток.
По-видимому, этот крестоносец был членом как раз одного из боевых церковных объединений, чья экипировка существенно отличалась. Вместо лат на нем была кольчуга, доходящая до середины локтя на руках и заканчивающаяся чуть выше колен, поверх которой было наброшено сюрко с эмблемой Ордена Жизни – два распахнутых крыла на сиреневом фоне. На ноги были надеты кольчужные чулки, а часть руки от локтя до кисти защищали стальные наручи. Кольчужных рукавиц, впрочем, не было, но, насколько знал Голдот, они не пользовались особой популярностью у рыцарей, ибо были довольно неудобны.
Подобный доспех свидетельствовал о двух вещах: либо молодой человек был не особенно богат, чтобы позволить себе более надежный латный вариант защиты, либо он предпочитал большую свободу движений в бою.
На поясе у крестоносца висели ножны для одноручного меча, но сейчас они были, понятное дело, пусты. В руках странный визитер держал металлический шлем с бармицей, то есть кольчужной сеткой, обрамляющей его по нижнему краю и защищающей шею, затылок и плечи. Он являлся одной из разновидностей барбюта – закрытого шлема без забрала с Y-образным вырезом в лицевой части, позволяющим воину иметь больший обзор и без проблем дышать, переносицу же защищал наносник. На макушке было небольшое навершие, заканчивающее тоненькой шишечкой. Шлем был декорирован по бокам двумя украшениями из какого-то мягкого материала, изображающими крылья. На первый взгляд, это был все тот же знак Ордена Жизни, но Голдот знал о подобном символе кое-что еще.
Такие шлемы-барбюты с «крыльями» были в ходу еще на Энроте и происходили из Авли. Поговаривали, что эльфийские ремесленники начали изготовлять их еще до Безмолвия, так что неудивительно, что многие из них обладали магическими свойствами. Голдоту даже пришлось как-то услышать байку от заезжих торговцев, что один из таких шлемов защищал от вредоносной магии школы Разума – от проклятий безумия, страха и сна зараз. Якобы такой ценный артефакт попал в руки одному искателю приключений на Энроте, что позволило ему выжить даже в мрачном замке Даркмур – твердыни некромантов, – где, помимо разнообразной нежити, охранниками служили и закупленные у чернокнижника-экспериментатора Агара Летающие Глаза трех типов. Помимо владения магии Стихий, они могли причинять вред смельчаку, рискнувшему противостоять им, вышеназванными проклятиями.
Много ли навоюешь, когда ты либо охвачен страхом, либо одержим, либо вообще засыпаешь на ходу? Но счастливому обладателю шлема подобные заклятья были не страшны, и он выстоял в схватке, став надеждой и опорой своих товарищей, которые подобной защитой не могли похвастаться.
Правда то была или свежесочиненная легенда – трудно было сказать. Тогда Голдот верил в нее, теперь же, как умелый маг, сомневался, что даже такой редкий шлем можно зачаровать на защиту сразу от трех проклятий – пусть и относящихся к одной школе Разума. Так что, скорее всего, в этой истории была доля правды, но вот ее масштабы явно преувеличили. Хотя… все, что лежало по ту сторону так называемого Безмолвия и принадлежало Эпохе Чудес, было окутано тайной. Именно оттуда происходили лучшие чародейские артефакты, воспроизвести магические свойства которых никому не удавалось, а также лучшее оружие и доспехи, выковать копию которых было не под силу искуснейших мастерам всех трех континентов. Наверное, если тот шлем принадлежал ушедшей в неведомое прошлое чудесной эпохе, он в самом деле мог обладать самыми невероятными свойствами. И понимание того, как же именно был изготовлен или зачарован сей предмет, лежало вне способностей и разумения любого из современных обитателей как Энрота, так и Аксеота.
Как бы то ни было, эти шлемы довольно долго использовались авлийцами, однако к середине VII века п.Б. они были почти полностью вытеснены из эльфийской армии иными средствами защиты для головы. Это случилось в самый разгар так называемых Древесных войн между Эрафией и Авли – ряда кампаний, продолжавшихся полтора века. Жители страны лесов в конечном счете решили сделать ставку не на силу, а на скорость и подвижность, потому им требовался больший обзор, нежели давал вырез подобных барбютов. В итоге они перешли на шлемы, полностью открывающие лицо. Что же касается «крылатых барбютов», то после окончания Древесных войн те из них, которые не обладали особенно примечательными магическими свойствами, просто-напросто пошли на продажу и стали собственностью частных воинских объединений по всему Антагаричу, также были завезены и на Энрот.
Судя по знаменитому шлему, защищающему сразу от трех проклятий, в чужих руках осели и зачарованные экземпляры. В конце концов, торговцев древностями, ставящих наживу выше стремления сберечь ценные артефакты прошлого для своей родины, хватало во все времена. Впрочем, не был исключен и тот факт, что партия подобных шлемов могла быть отправлена на Энрот еще до Безмолвия.
Неизвестно, какими перипетиями судьбы, но, в конце концов, эти барбюты избрал в качестве неотъемлемой части своего обмундирования так называемый орден Хранителей – полуцерковное объединение, существовавшее на обоих материках и ставящее своей задачей поддержание мира и помощь мирному населению в самых разных конфликтах. Правда, следует отметить, что по большей части поддержка воинов-храмовников касалась «светлых» стран, а вот Эофолу, Дейдже и Нигону на них не следовало рассчитывать. Впрочем, даже подобная забота была уже чем-то: ведь в бесчисленных конфликтах разных лордов на Энроте, в извечном противостоянии Эрафии и Авли из-за Спорных земель, из-за набегов лордов Подземелий и опустошительных вторжений некромантов страдало много мирного населения, помощь Хранителей порой была для них единственным утешением.
После Расплаты подобный орден возник и на Аксеоте, продолжая традиции своего предшественника, среди которых была и особая форма. Скорее всего, далеко не все шлемы его членов являлись аутентичными, большая часть из них, должно быть, была выкована уже здесь, в Лодваре. В хаосе Судного Дня было не до спасения даже самых ценных артефактов – речь шла о жизни и смерти обитателей всего Энрота. Разве что могли уцелеть шлемы тех рыцарей, которые в полном вооружении переместились на Аксеот. Впрочем, даже в этом случае подобных барбютов с Энрота явно было немного. И уж шлем посетителя, стоявшего перед Голдотом, точно к ним не относился – никакой магической ауры от него не исходило. Уж некромант научился это определять.
Таким образом, рассудил Голдот, таинственный визитер принадлежал к восстановленному ордену Хранителей. И еще одна деталь подтвердила его предположение: на левой руке молодого человека красовалась белая повязка с сиреневой каймой, что выдавало в нем члена Ордена Крестоносцев-целителей. Это полуцерковное братство являлось, по своей сути, одним из ответвлений объединения Хранителей и, следует добавить, в его рядах служили самые мирные храмовники из всех.
Этот Орден ставил своей целью не только изучение военного искусства и защитных заклинаний магии Жизни, что было общим для всех крестоносцев, не только поддержание порядка и помощь мирному населению в военное время, что являлось первичной целью Хранителей, но также освоение лекарских знаний и мистицизма. Рыцари этого союза называли себя «теми, кто не уничтожает жизнь, но поддерживает ее», и эта задача отнюдь не включала в себя уничтожение всего темного и злого, что было в Аксеоте. Они являлись на помощь населению и в мирное время: при эпидемиях и стихийных бедствиях, применяя все полученные знания, чтобы излечить больных или оказать поддержку пострадавшим при наводнениях, пожарах, землетрясениях. Что касается боевых действий, то эти крестоносцы обнажали меч, только когда это было уже неизбежно. Также многие члены этого Ордена являлись неотъемлемыми участниками экспедиций в неизведанные части материка и даже за море – они не оставляли надежды найти другие колонии беженцев из Энрота и наладить связь между ними и королевствами Аксеота.
Так что ничего удивительного, что посетитель был одет в чересчур легкий для крестоносца ново-Эрафии доспех – в постоянных военных действиях он не участвовал, а для редких боевых операций его кольчуги и шлема, видимо, вполне хватало. Да и, насколько знал некромант, рыцари как Ордена Хранителей в целом, так и его отдельных подразделений никогда не могли похвастаться закромами, битком набитыми золотом. Поддержание порядка и целительство не приносило такого уж большого дохода, а вооружение стоило недешево. Особенно здесь, в новом мире, где всю промышленность пришлось восстанавливать почти с нуля.
Пожалуй, теперь Голдот понял причины довольно-таки миролюбивого отношения этого рыцаря к своей персоне. Однако это по-прежнему не давало ответа, какова была цель этого «личного», как сказал сам молодой человек, визита к нему, королю Некросса. Орден Целителей относился к его королевству без ненависти, характерной для других храмовников, но и сотрудничать до сей поры особо не стремился. Но, может, что-то изменилось?
Некромант внимательно вгляделся в лицо крестоносца – правильные черты, чуть с горбинкой нос, короткие волнистые волосы медного оттенка, карие глаза, на правой скуле виднеется небольшой шрам. Спокойное, мужественное лицо уверенного в себе человека, который уже испытал многое, но выдержал все трудности с честью.
Да, не было в его взгляде ни следа фанатизма и ненависти, ни тени страха и отвращения – обычной реакции людей на внешний вид Голдота. Но было что-то… какая-то тревога? Затаенная грусть? Боль? Как-то странно смотрел на него этот крестоносец. И что было еще более странным – Голдот готов был поклясться, когда, окинув еще раз взглядом своего посетителя, вновь посмотрел ему в глаза, что молодой человек был ему знаком. Вроде бы он его уже где-то встречал. Но как? Когда? Вряд ли бы некромант это забыл, уж такой миролюбивый воин Церкви обязательно врезался бы ему в память – слишком мало таких встречал он на своем веку. Если встречал вообще.
Судя по всему, рыцарь тоже о чем-то думал, устремив на некроманта свой проницательный взгляд. На мгновение показалось даже, что молодой человек был смущен и задумчив – впрочем, это продлилось не более чем долю секунды. Без сомнения, годы службы научили и его прекрасно владеть собой.
Голдот больше не мог ждать. Пора было все выяснить.
– С каким делом прибыл ко мне крестоносец Ордена Жизни? – спросил он бесстрастно, как один из своих призраков.
– Меня зовут Джаспер Финтан. Вам говорит о чем-нибудь имя моего рода?
Неужели они в самом деле встречались? Финтан… нет, на память не приходило ни одного Финтана.
– Не имел подобной чести, – холодно бросил Голдот.
Рыцарь молчал, чем начал раздражать некроманта. Для чего он сюда пришел? Посетитель начинал вести себя дерзко. Впрочем, судя по всему, ему в самом деле было нелегко. Его лицо снова потеряло выражение спокойствия и уверенности – было видно, что молодой человек хочет сказать что-то, но не решается. Наконец, он собрался с духом.
– А имя «Алана» Вам тоже ни о чем не говорит?
Голдот вздрогнул – такого он не ожидал. В этот момент, наверное, он сам выглядел растерянным. Он был уверен, что об этом никто ничего не знает, что тайна похоронена в его сердце навсегда. Хотя, конечно, на пути его следования к Точкам Силы кто-то мог видеть его и Алану вместе. Да, точно, была одна таверна… Хотя Алана сразу накинула капюшон на голову, чтобы избежать любопытных взглядов, но от пристального внимания хозяина ничего не укрылось. Да уж, ему было чему подивиться – священница, путешествующая с некромантом. Красивая женщина рядом с полунежитью.
Но та таверна находилась очень далеко отсюда. После случилось столько всего – эта война, восстановление королевства из руин… Жителям было о чем посудачить, тот далекий эпизод наверняка уже был давно забыт. Неужели не всеми?
Впрочем, растерянность некроманта продлилась не более пары секунд. Голдот снова быстро овладел собой. Однако уже знал, что этот разговор будет нелегким. «Почему? – спросил он сам себя. – Почему после двух лет забвения, когда, казалось, наша с ней история осталась далеко в прошлом – почти в иной жизни – судьба вдруг решила напомнить мне о ней?»
Пора было что-нибудь ответить. На этот раз голос Голдота прозвучал уж чересчур равнодушно.
– Я знал женщину по имени Алана. Нам пришлось около месяца путешествовать вместе. Но это было давно.
– Два с половиной года назад, – поправил молодой человек, и Голдот поразился его осведомленности. – Она моя сестра, – добавил рыцарь после секундного молчания.
Все встало на свои места. И «личный мотив» посещения, и то, что этот крестоносец так много знал. И то, что он показался некроманту, никогда ранее не встречавшему его, таким знакомым. Голдот невольно снова взглянул на крестоносца Ордена Хранителей. Нет, нельзя было сказать, что брат и сестра были сильно похожи. Но вот глаза… глаза у них были одинаковые. Добрые… искренние… лучащиеся каким-то внутренним светом. Что ж – ничего удивительного, что этот рыцарь принадлежит именно к Ордену Белой Повязки, что он крестоносец-целитель, а не стал служителем какого-нибудь объединения фанатиков-инквизиторов. Неудивительно, что его взгляд, обращенный на Голдота, был так спокоен. Так в первые дни смотрела на него Алана – без ненависти, без презрения, без ужаса и отвращения. Потом в ее взгляде появилось много чего еще, но те первые их разговоры некромант помнил хорошо – потому что никто до этого не глядел на него так.
Все правильно, если бы у Аланы был брат, он бы должен был быть именно таким. Достойным своей сестры. Странно… Почему она никогда не рассказывала ему о своей семье? Они ведь говорили о многом из жизни людей. «А то ты не знаешь?! – сказал Голдот сам себе. – Не по твоей ли вине погиб ее отец? Да и она сама едва не стала жертвой вампира. Конечно, Энрик нарушил приказ, и Алана это понимала. Но, без сомнения, разговоры о родных причиняли ей боль». Вот и получается – как же многого он не знал о ней! И теперь оказался беспомощным перед взглядом ее брата, так похожим на ее взгляд. Брата, который пришел просить ответы на вопросы. Голдот даже догадывался – какие именно. Но почему Джаспер появился только сейчас? Ведь прошло ни много ни мало два с половиной года…
Крестоносец будто прочитал его мысли, потому что ответил:
– Два с половиной года я провел в походе в западных землях материка, в королевстве Девоншир. Мы надеялись найти еще выживших из Энрота. Там шла война, и нашей экспедиции пришлось задержаться. Поиски были напрасны – то королевство создали уроженцы этих земель. Если беженцы и есть, то они на других континентах этого мира, – рыцарь помолчал, собираясь с мыслями. – Мы с Аланой условились писать друг другу, но понимали, что это будет почти невозможно. Как целительница, сопровождающая различные экспедиции или войска, она редко надолго оставалась в одном и том же городе. А я оказался отрезан как от Палаэдры, так и от Аркана, потому наша с ней переписка прервалась как раз два с половиной года назад. Когда я вернулся, оказалось, что никто не знает ничего ни о ней, ни об отце. Мне сообщили лишь, что наша родная деревенька попала под удар демонов, а теперь те земли принадлежат Некроссу. Скорее всего, Алана поехала туда, чтобы навестить отца. Выживших в той далекой атаке осталось мало, и они все разъехались, так что я потратил несколько месяцев, прежде чем узнал судьбу отца, – молодой человек, до этого рассказывающий все это с опущенной головой, поднял на Голдота глаза: – Мне сообщили, что в бой внезапно вмешался Ваш отряд и даже спас уцелевших от безжалостного истребления. Как бы то ни было, мой отец погиб. А вот про Алану говорили, что командир темного войска взял ее с собой. Предводителя нежити было сложно не запомнить – половина его лица была как у мертвеца, а вторая – как живого человека.
– И вот, ты пришел ко мне узнать о судьбе сестры, – Голдот старался, чтобы его голос звучал бесстрастно.
– Следовало сделать так, но прежде я все же предпринял путешествие по следам Вашей армии. Конечно, после многочисленных боев, что случились в этих краях, найти что-то было сложно. Да и район тот очень неспокойный – землетрясения и извержения вулканов быстро стирают всякие следы. Однако в одной из таверн в краю Огненных Долин, расположенной близ серной шахты… – при этих словах Голдот вспомнил любопытный взгляд хозяина постоялого двора, с интересом разглядывающего Алану и его самого – тогда некроманту стоило усилий не прибить его: – Мне рассказали, что видели мою сестру. Она сопровождала Вас, будто одну из военных экспедиций Палаэдры. Не было похоже, чтобы она была пленницей. Она следовала за Вами по своему желанию.
– Тебя это удивляет? – невольно вырвалось к Голдота.
Джаспер устремил на него внимательный взгляд.
– Отчасти – да. Но в свете всего того, что о Вас рассказывают, в свете того, какое Вы государство создали… Наверное, нет. Знаете… моя сестра – не совсем похожа на других служительниц Жизни.
«А кто бы спорил? – пронеслось в голове у некроманта. – Кто бы спорил?»
– Но потом ее след теряется. Мне не удалось выяснить больше ничего, и вот – я здесь. Где моя сестра, Ваше Величество? – в первый раз, будто нарочно, Джаспер обратился к нему так учтиво и буквально впился взглядом в него, ожидая ответа. И некромант готов был поклясться, что на мужественном, не раз смотревшем в глаза смерти лице крестоносца читался страх. Два с половиной года вдали от родных он жил надеждой. Вернувшись и обнаружив, что отец погиб, а сестра пропала, все эти месяцы он продолжал взращивать в себе веру в то, что Алана жива… просто потерялась среди этого хаоса строящихся королевств Аксеота. И вот теперь он ждал всего лишь нескольких слов, которые либо похоронят его надежду навсегда, либо подарят ему счастье вновь встретиться с любимой сестрой. Наверное, ему было не так страшно идти в бой против самых чудовищных монстров нового мира, нежели услышать этот ответ.
Но Голдоту было не менее тяжело. Он думал, что бояться ему уже более ничего. И вот теперь произнести всего несколько слов ему было сложнее, нежели выстоять в последней битве против войск Калибарра… нежели кинуться когда-то в горящую библиотеку, надеясь спасти учителя… нежели бросить вызов предводителю демонов в преисподней…
– Я сожалею, но Алана погибла. Это был несчастный случай. Ничего нельзя было поделать, – каждая фраза была словно удар кнутом палача по душе. – Прими мои соболезнования. Твоя сестра… – все-таки он не выдержал, и его голос чуть дрогнул: – В самом деле очень мне помогла.
«Лжец! Трус! – вопил его внутренний голос. – Ты солгал! Чего ты испугался? Мести этого рыцаря, чью сестру ты предательски убил? Боишься, что, услышав правду, он кинется за своим мечом и проткнет тебя насквозь?»
Нет. Месть… Физическая расправа… Да разве это страшно? А страшно – вот так вот признаться в своем подлом поступке. И увидеть глаза ее брата – как две капли похожие на ее глаза. И увидеть в них вместо света и тепла – ненависть и презрение. Голдот вдруг осознал, что он, могущественный некромант, не смог бы выдержать взгляд Аланы, вернись она с того света и обвини его в том, что он сделал с ней. Это было страшнее того огня, что охватил его в день Расплаты, страшнее костра, на котором его хотели сжечь жители Витросса, страшнее глубокой раны, нанесенной ледяными демонами, да – что уж говорить – страшнее вида того жуткого существа, самой Смерти, что хотело уничтожить Аксеот с помощью Калибарра.
Джаспер смотрел прямо перед собой, но можно было поклясться, что он ничего не видел – ни Голдота, ни этой тронной залы в мрачном дворце нежити. Смелый рыцарь, прошедший не одну сложную дорогу по землям Аксеота, выдержавший не один тяжелый бой, не раз переживавший боль, преодолевавший страх, на эти мгновенья превратился в сгусток боли. Ему было все равно, где и перед кем он находится, ему было все равно, что на его страдания смотрели. В эту минуту ему было все равно… Но не все равно было Голдоту, и один взгляд на Джаспера раз за разом проворачивал нож в его сердце. Так горько ему давно не было.
Наконец, собрав всю свою волю, все свои силы в кулак, крестоносец выдернул себя из того состояния, в котором находился не более минуты, хотя она, должно быть, показалась ему вечностью, и снова вернулся в реальность. Внезапно охрипшим, но вместе с тем ставшим более суровым голосом он спросил:
– Как она погибла?
Что ж, он имел право знать. Но вот как рассказать об этом?
– Мне необходимо было активировать Точку Силу – источник сильной магической энергии. У нас с Аланой возник спор. Она говорила, что если ее активирую я, то не сдержу мощный поток отрицательной энергии и она пойдет на разрушение этого мира. Говорила о том, что, как бы я ни желал управлять этой силой, моя сущность некроманта этого не позволит. Однако нам нужен был этот источник – чтобы сражаться с демонами. Они были на тот момент еще сильны. И тогда… Алана предложила активировать его сама – как священница Жизни, как целительница, она не несла в себе зла и, совладав с энергией, направила бы ее на защиту, а не на разрушение. Но активация была опасным делом – через тебя проходил мощный поток энергии, намного более мощный, чем все твои силы. Только очень опытный маг мог его сдержать.
– Но Алана все же решилась? – Джаспер, совладав со своими эмоциями, смотрел на Голдота взглядом, лишенным всяких чувств.
– Да. Она верила, что у нее получится. Но не сдержала поток. Он ее убил. Если бы кто-то и мог спасти ее в тот момент, то лишь очень сильный целитель. Но не некромант, – Голдот понимал, что от удара той энергии, что Алана выпустила на себя, ее не спас бы даже целитель. Ведь вихрь высосал буквально за секунды всю ее жизнь. В голове снова пронесся ее отчаянный крик боли, внезапно оборвавшийся, – лишенная живительной энергии, она даже не могла больше кричать. Некромант не мог себе даже представить, что заставит ее испытать столько мучений. – Мне жаль. Я могу только сказать, что Алана погибла не напрасно – после того, как она приняла на себя тот удар, я смог обуздать этот поток и, как видишь, угрозы демонов больше нет. И Калибарра, темного лича, я победил не без его помощи…
Что ж, хотя бы последнее не было полной ложью. Хотя вся энергия на самом деле ушла Калибарру – на осуществление его темных замыслов, однако мысли об Алане постоянно помогали Голдоту. Именно когда он однажды вспоминал о ней, ему в голову пришла идея отыскать Щит Жизни. Этот артефакт не только помог ему победить могучего главу вампиров Малвича, но и выстоять в финальных схватках против собственного же учителя. И только сейчас некроманта чуть не оглушила мысль о том, что, возможно, удача не способствовала Калибарру еще и потому, что в энергию Точек Силы, направленную им на разрушение, вплелась чистая энергия, которую он забрал у Аланы. Капля среди моря, но… Может, в решающий момент именно эта капля в последней схватке не позволила личу принять верное решение… отобрало несколько мгновений, необходимых для мощного заклинания, внесло сумятицу в мысли? Ведь все было против Голдота, Калибарр должен был победить в той войне! Но проиграл… Какие силы помогли ученику, какие принесли поражение учителю?
Джаспер молчал. Голдоту казалось, что каждое из только что сказанных им слов выдавало его ложь. И неважно, что произносил он их четко, бесстрастно, без тени эмоций – без страха, раскаяния, сожаления. Ведь наши помыслы выдают не только слова, но и те мысли, которые порой безуспешно стараемся спрятать за ними.
Нет, рыцарь не поверит ему. С чего бы он поверил некроманту? Для его сестры это доверие обернулось смертью, не совершит же он такую же ошибку?
– Алана понимала, что идет на риск? – снова на Голдота были устремлены карие глаза, которые, как он ни старался все эти годы, он так и не смог забыть.
– Да, – тут же ответил некромант. Каких же усилий ему стоило смотреть прямо в глаза брату Аланы! – Она была достаточно опытным магом, чтобы понимать это.
Крестоносец не отвечал. Голдот не выдержал.
– Конечно, ты вправе мне не верить… – и тут же пожалел об этом.
Следующие мгновения тянулись неимоверной пыткой. Джаспер не опускал взгляда. Он пронзал им Голдота насквозь. Увидел ли рыцарь ложь, почувствовал ли? Некромант понимал, что если опустит глаза, то тем самым признает свой проигрыш. Признает, что он, глава Некросса, один из самых сильных некромантов за всю историю как Энрота, так и Аксеота, – всего лишь трус и лжец. Выдержать этот взгляд. Не вздрогнуть. Чего бы это не стоило.
– Вам – не вправе, – рыцарь по-прежнему буравил его взглядом. – Но я верю Алане. Я знал свою сестру. Если она пошла за Вами, значит, Вы этого заслуживали.
Джаспер отвел глаза и устремил их в каменные плиты, покрывавшие пол. Голдот облегченно вздохнул про себя. Поверил. А если не поверил, то смирился. Но чему радоваться? Очередной подлости по отношению к этой семье?
Крестоносец опустил руку в небольшую сумку, висевшую слева на поясе. Поискав там что-то несколько секунд, извлек какой-то свиток. Развернул – и Голдот немедленно узнал карту северных земель Некросса – в том числе и западных гор, в которых и находились те самые Огненные Долины с Точками Силы.
Рыцарь приблизился к трону и подал свиток некроманту.
– Я буду Вам благодарен, если Вы пометите место, где именно в Огненных Долинах находилась та Точка Силы, где погибла Алана. И где ее могила. Ведь она похоронена там? – снова этот пронзительный взгляд.
– Неужели ты думаешь, что я бы применил против нее искусство некромантии? – бросил Голдот. Впрочем, Джаспер имел все основания задать ему этот вопрос. Разве он мог доверять некроманту?
– Не думаю, потому и прошу указать мне, где ее могила, – голос крестоносца теперь был лишен всяких эмоций, звучал глухо и безжизненно. Вот так становятся призраками, даже продолжая жить.
– На самом деле, я не знаю, где точно ее похоронили, – Голдот принялся внимательно изучать карту своих земель и вскоре нашел на ней нужное место: – Принесите мне перо и чернила! – громко воскликнул он, и тут же перед ним материализовался призрак, неся письменные принадлежности на небольшом подносе. Некромант положил на него карту и, обмакнув перо в чернильницу, стал помечать маршрут от Некоррума до Огненных Долин. Так беженцы с Энрота условились называть самый сейсмоопасный район западных гор, где землетрясения были обычным явлением и даже периодические извержения вулканов уже никого не удивляли. Не привычные к довольно-таки тяжелым условиям той местности люди селились только в крайней, более пригодной для жизни восточной долине. В остальные же отправлялись лишь добывать разные металлы и минералы – надобно сказать, здешние горы были богаты на полезные ископаемые. Там можно было встретить даже старательские экспедиции из Великого Аркана.
Если большинству рас Огненные Долины служили лишь как источник ценных ресурсов, то выходцам из Эофола этот край явно пришелся по душе – уж больно он напоминал обстановку и климат страны Гигантов на Антагариче. Поэтому вполне логично, что к приходу туда Голдота там было уже полным-полно поселений демонов. А также их боевых отрядов, через которые приходилось пробиваться с боем. Да и враждебных армий нежити, возглавляемых другими некромантами, тоже хватало. Видимо, они также пытались завладеть силой Точек, тем самым обретя могущество для основания своих государств. Ведь не один Голдот в те годы пробовал создать наследницу антагичской Дейжди, другое дело, что выстоять и победить конкурентов удалось лишь ему одному.
Да уж, в тех Долинах ему пришлось немало повоевать, расчищая дорогу к Точкам Силы, ежедневно рискуя жизнь. Но – положа руку на сердце – не только по этой причине тот тяжелый, злосчастный маршрут так сильно врезался в память Голдоту. Вот близ гор находится та деревенька, где волею судьбы он встретился с Аланой. Вот перевал, где на его небольшой отряд, возглавляющий армию, напали ледяные демоны, специально подосланные противниками, и ему чудом удалось выжить – вернее, благодаря ей. А вот и разбросанные по разным частям той местности Точки Силы. Одна, вторая, третья, четвертая. Его с Аланой беседы и споры во время долгих переходов, разговоры у ночного костра на стоянках. Схватки с врагом, во время которых он приказывал ей укрываться в арьергарде, среди обозов, а по окончании сражений она каждый раз подходила к нему и спрашивала, не нужна ли помощь. Будто его штатный целитель! Нет, гораздо больше, будто его – друг?
Отметив крестом роковую Пятую Точку, Голдот вернулся в реальность. Джаспер терпеливо ждал, не промолвив ни слова. Некромант протянул крестоносцу карту:
– Вот здесь мы стояли лагерем, на опушке рощицы, уцелевшей во время недавнего извержения. Даже не знаю, сохранилась ли она до сих пор – сам понимаешь, это неспокойный район, там много вулканов. Я отдал приказ слугам похоронить Алану, поэтому точное место знают лишь они. Но я не понятия не имею, где они теперь, и, признаться, даже не помню их имен. Впрочем, кажется, мужчину звали Вильям, он был охотником и одно время пребывал в моем отряде – снабжал меня свежей дичью, когда это было возможно. В неделе пути от Пятой Точки Силы есть небольшое поселение рядом с шахтой, где добывают обсидиан. Может, там знают что-то еще. Больше я тебе ничем не могу помочь.
Все так же молча Джаспер взял карту и положил ее в сумку.
– Прощайте, Ваше Величество, – бросил он и, развернувшись, быстрыми шагами удалился по направлению к двери. Вампир закрыл за ним двери, и через пару мгновений Голдот услышал, как крестоносцу возвращали его оружие. Потом снова раздались шаги – в огромном, пустынном дворце звуки разносились далеко. Однако с каждой секундой стук тяжелых сапог становился все тише – рыцарь уходил все дальше и дальше от тронной залы. Вот заскрипела парадная дверь – и все стихло.
Ее брат ушел. Без проклятий, без угроз, без обвинений. А ведь Голдот готов был поклясться – рыцарь не поверил ему до конца. Но Джаспер лишь учтиво попрощался с ним, развернулся и ушел. Получил назад свое оружие и даже не сделал попытки ворваться назад и расправиться с убийцей сестры… или потребовать рассказать правду. Благоразумие? Осознание, что насилием все равно ничего не исправишь? Да, но и… кое-что еще. В те минуты, когда Голдот слушал удаляющиеся шаги рыцаря, сидя на троне в опустевшей зале с замершими вокруг призраками и неподвижным, как статуя, вампиром у дверей, он не мог отделаться от ощущения, что сама жизнь уходила сейчас от него, оставив в окружении нежити. Будто в последний раз заглянула к нему, напомнила, что могло бы быть, не поступи он так, как поступил два с половиной года назад, и ушла навсегда…
Уж лучше бы Джаспер кинулся на него с мечом! Эту боль было бы стерпеть легче, чем ту, которая сейчас буквально скрутила душу некроманта. «Ты же хотел ощущать, хотел чувствовать? Вот и чувствуй теперь! Вот и кричи от боли, боли сердца и души!»
Голдот медленно поднялся и подошел к окну, из которого был виден двор некоррумского дворца. Джаспер уже был там. Один из скелетов подвел к нему коня, который явно не ощущал себя комфортно в окружении неживых созданий – фыркал, нервничал и готов был в любой момент рвануться и лишить скелета руки. Однако рыцарь знал подход к своему скакуну – он потрепал его по гриве, погладил по голове, кажется, даже что-то сказал. Животное немного успокоилось. Но было видно, что и сам крестоносец стремился поскорее покинуть это место. Вскочив на коня, он что-то крикнул привратникам – и поскакал прочь. Вон он промчался под аркой ворот, вон вихрем понесся по дороге – куда-то далеко, на запад, к Огненным Долинам, где, быть может, все так же стоит уцелевшая рощица… Сейчас вступает в свои права весна, и, возможно, даже там среди деревьев уже появились первые травинки – а к приезду Джаспера их станет уже много…. Быть может, даже набухнут почки и рощица оживет. Найдет ли он могилу сестры или будет вынужден повесить на дерево венок и постоять вот так, здороваясь с сестрой, встречи с которой ждал так долго, – и одновременно прощаясь с ней навек?
И как вдруг захотелось Голдоту вскочить на коня и помчаться вслед за ним! Увидеть ту рощу, начинающую цвести, и найти могилу той, из-за которой сейчас сердце разрывалось на части, напоминая ему, что он – все же живой, да вот только не знает, радоваться этому или нет. Найти могильный холм, припасть к земле и говорить что-то – не важно что. Просить прощения, поведать о своем одиночестве и тоске, прошептать признание, о котором он не позволял себе даже подумать!
Но… нет, никуда он не поедет. Он останется Голдотом Полумертвым, властителем Некросса. Его ждет много дел – поход на варваров, кампании против хаоситов, дальнейшее совершенствование войска Темных Рыцарей, налаживание контактов с другими некромантами Лодвара, отправка экспедиции на Риш – второй континент Аксеота, – разбор бесконечных жалоб от фермеров и крестьян, улаживание пограничных конфликтов с Палаэдрой, подавление новых волнений среди демонов, полусотрудничество-полуборьба со своими соратниками, изучение магии Природы и Порядка, поиск равновесия… и вечное сражение с самим собой. Он не может, не должен потерять себя, позволить чувствам и эмоциям захлестнуть себя с головой. Он не может, придя в ту рощу и отыскав ее могилу, сойти с ума и совершить свой последний и самый отвратительный поступок по отношению к ней – вернуть ее к жизни, полной мучений, чтобы она была рядом с ним хотя бы так ¬– неважно, в каком облике, неважно, страдая или нет. Нет, пусть он предатель, пусть подлец – но есть нечто святое даже для него, есть граница, которую он никогда не позволит себе перейти.
Крестоносец скрылся вдали. Все. Больше он не вернется сюда, больше никто не напомнит Голдоту о случившемся. Тайна снова скрылась в глубинах сердца некроманта. В этот раз навсегда. Больше никто никогда не обвинит его, не посмотрит на него таким же взглядом, каким смотрел Джаспер – каким смотрела бы на него она.
И это и есть тот приговор, который рыцарь вынес ему. Приговор тяжелее смерти. Одиночество и раскаяние, когда никто не придет и не скажет – я тебя прощаю.
Голдот опустил глаза и отвернулся от окна. Хватит. Так нельзя. Какой из него правитель, если он каждый раз будет позволять эмоциям вот так крутить собой – как щепкой в бешеном потоке горной реки. Ему предстоит много дел. Да… лучше загрузить себя делами. Лучше не возвращаться сейчас в домик у реки. Надо выдавить все чувства холодным рассудком. Он лучше еще поработает над организацией похода на варваров. Нужно еще дать четкие указания Тамике, а потом и приставить к ней соглядатаев – а то натворит еще чего. Голдот усмехнулся – да, ей не повезло, сейчас его раздражение невольно выльется на нее.
Как не повезло и варварам. Воистину они выбрали не лучшее время, чтобы напасть на шахты и поселения живых обитателей Некросса. Так! Только, главное, не выплеснуть на них всю свою злобу. Держать себя в руках. Ничего, он успокоится. Снова накатила эта волна – но и это пройдет. Просто в этот раз буря разыгралась сильнее. Но она уже стихает. Уже…
А после похода надо будет, в конце концов, принять приглашение одного из ворлоков и нанести ему дипломатический визит вежливости. В конце концов, это явно особенный ворлок. Энротец. Хаосит, ни разу ни на кого из соседей не напавший. Прямо уникум! Будет любопытно, этот визит его отвлечет. Да, это как раз то, что ему и нужно. Отвлечься – на что угодно.
Голдот обернулся к одному из призраков.
– Позвать ко мне Тамику!
Сейчас будет знатная перебранка с этой упрямой вампиршей. Но это лучше, чем остаться одному в этом огромном дворце нежити – и сегодня чувствовать себя до бессилия живым.
-
-
06.01.2014 в 21:03Справедливый, честный, судит не по происхождению, но по поступкам, настоящий хранитель баланса в своём государстве и, пожалуй, действительно идеальный правитель для столь многонационального Некросса. Со своими косяками - и одним, особо выделяющимся среди них - но куда же без этого? Тем интереснее его развитие.
Джаспер, конечно, чёртик из табакерки, и, подозревается мне, его появление начнёт собой бурю в сердце Голдота.
Откровенных ляпов не нашёл, ошибки несущественны - а для такого объёма текста и вовсе не вещественны.
В общем, спасибо большое за этот новогодний подарок!
-
-
12.01.2014 в 16:17В общем, присоединяюсь к Джулиану и тоже говорю спасибо за подарок.
-
-
13.01.2014 в 07:40Да, мрачновато несколько - но я честно предупредила! Вообще, я уже давно как не люблю писать мрачные фанфы с плохим концом а-ля "все умерли". Помучить героя - вот это я завсегда, но должен быть смысл и награда в конце. Просто этот фанф мыслился как одна из глав более большого фанфа. И его идею я не оставила, просто он пока отодвинут на задворки другими проектами.
Джулиан вон верно угадал назначение этой главы. Дело в том, что в сюжете кампании мы можем видеть, что Голдот сожалеет, что подставил Алану под удар, но по-настоящему не раскаивается. Скорее ему очень одиноко, и он переживает, что сам себя лишил возможности иметь единственного друга, а в перспективе и возлюбленную. Притом он сам с собой спорит, убеждая себя, что все это ерунда. Т.е. врет себе. И в этом, я скажу, он большой мастер.
Чтобы получить второй шанс, он должен раскаяться, признаться самому себе, что поступил по-подлому. Выстрадать этот второй шанс, иначе - а будет ли он его ценить? Нет, Голдот должен пройти своего рода моральный катарсис. Но т.к. он хорошенько забаррикадировался за своим изворотливым умом, который на все даст готовый ответ, то заставить его переживать может лишь толчок извне. Причем внезапный, как вон "чертик из табакерки", чтобы застать нашего некроманта врасплох и не дать ему выстроить защиту из ряда умозаключений.
Так что всё - Голдота, считай, приставили к стенке, деться ему было некуда, внешне он соврал, а внутри-то уже не мог. Потому его мучения и терзания - это хорошо, это очень хорошо, теперь он всё понял и осознал, и ему можно дать тот самый второй шанс.
Ну а насчет Джаспера - он не только выполнил роль катализатора, у меня для него в будущем заготовлена еще и другая роль. Вообще, чем больше я думала про героев, тем больше возникало желание прописать биографию каждого из них, отталкиваясь от фактов кампании. Про Голдота там более-менее есть информация, хотя и скудная - мы даже не знаем, откуда он родом (Эрафия, Бракада, Авли - не зря же его в Природу тянет?). Про Алану мы вообще почти ничего не знаем. Но она нетипичная служительница Церкви, а значит, что-то этому послужило причиной. Может, семья, может, какие-то события в прошлом, заставившие смотреть на мир именно так, а не иначе, и быть более гибким. Ведь не каждая священница примет некроманта, скорее - почти никакая.
Я решила отталкиваться от обоих фактов: и от семьи, и от возможных событий, среди которых - Расплата, встряхнувшая всех бывших энротцев и заставившая их пересмотреть свои взгляды. Ну, тех, кто был в принципе на это способен.
А семью тоже придумала нетипичную, достаточно терпимую. Отсюда и Джаспер такой. Я понимаю, что подобный крестоносец - опять же скорее исключение. Но исключения есть везде. Будь все фанатиками, Эрафия не простояла бы так долго, ибо фанатик - это тот же смертник. Как всегда, страна держится на нескольких процентах порядочных, добрых и честных людей, которые незаметны, но которые не дают ей погибнуть. В ново-Эрафии должно быть точно так же.
Кстати, я обязательно покажу и других крестоносцев, как раз-таки "типичных".
Ну и насчет Игната. Меня тоже всегда интересовал этот персонаж. Я вообще люблю "пограничных", которых бросает из порядка в хаос, из добра во зло и обратно. Поиск гармонии и баланса - наше все.
Тогда-то он меня особенно заинтересовал. Можно было, конечно, взвалить на себя еще один проект и писать про него отдельно, но я решила включить его историю сюда, сделав его соратником Голдота. А почему нет? Хотя он и значится у тех, кто за Природу, мне кажется, он и в Некроссе прекрасно бы прижился, там как раз нужно с демонами улаживать конфликты, а он-то в этом наученный. Да и, сомневаюсь, что эльфы его бы приняли до конца. Они поупертее эрафийцев.
К тому же должен же у Голдота быть если не друг, то какой-то единомышленник? Сомневаюсь, что кто-либо из бывших обитателей Дейджи поддержал бы его. Скорее, были бы временными союзниками, а чуть что - врагами. А в одиночку всё же такой проект, как Некросс, не поднять. При всем уважении к Голдоту. Так что пусть Игнат ему помогает, а его историю я еще напишу.
И не бойтесь, он у нас разный получается.
Ну вот и отлично! Больше Игнатов - всяких и разных, как говорится. Кстати, а чего это мы на Вы стали? Непорядок!
Извиняюсь за такой большой пост, просто давненько хотелось поделиться своими размышлениями по поводу Голдота, но все никак повода подходящего не находилось.