Литания лету

[dreams-of-ashan]

Тихо тут стало... Надо исправить.

Пейринг: Годрик/Маркел
Рейтинг: R
Жанр: ПвП
Предупреждения: слэш, ООС
От автора: Тихо шифером шурша... Написано под настроение, логики, смысла и сюжета не ищите. Не по заявке тура, но родилось в процессе размышлений.

Литания лету
Над Талонгардом царит летняя жара. Дождя, кажется, не было уже целую вечность. Город задыхается в вездесущей и беспощадной дорожной пыли. Ров почти уже пересох, текущая у замка река превратилась из грозного потока в робкий ручеек. Вечно мокрая от пота одежда липнет к телу, нещадно жарит беспощадное солнце. Придворные давно скинули роскошные меха и парчу, позабыли мягкий бархат и тяжелый слоистый шелк. В лен и хлопок одеваются что простолюдинки, что королева. Солнце припекает, постоянно хочется пить...
В одуряющем летнем мареве куда проще сойти с ума.
Темнота не приносит облегчения. Разогретые солнцем каменные стены не успевают остыть за короткую ночь. В спальне жарко и душно, ни дуновения ветерка. Годрик хотел бы открыть дверь, но нет, нельзя. А впрочем, ему даже нравятся царящие в комнате запахи. Он вдыхает поглубже, чтобы поймать их все. Табачный дым. Человеческий пот. Соленая, разогретая солнцем кожа. Секс. Едва уловимый и легкий, чуть горьковатый аромат - мята.
Так сходить с ума гораздо легче.
Когда он был маленький, он любил мятные леденцы, которые привозил из дальних поездок на юг отец. От них всегда был такой легкий, приятный холодок...
У одежды и волос Маркела запах мяты, а у долгих поцелуев ее вкус. Это... странно, иногда думает Годрик. Люди пахнут потом, дымом, кузницей, конским навозом, изысканными ароматами, как придворные, или дешевыми духами, как шлюхи в борделях. А придворный астролог - мылом и мятой.
Хотя кто знает, какой запах у звезд, за которыми он приглядывает?
Готовя постель на ночь, служанки даже и не думают доставать тяжелые, теплые меховые одеяла из шкафа. А тонкое льняное полотно всегда съезжает и в конечном итоге оказывается на полу. Вместе с подушками. Вот и сейчас простыня сбилась в комок где-то под Годриком, он чувствует спиной неудобные складки. Прикосновение нагретой ткани к телу неприятно. Странно, губы и язык Маркела куда горячей, но от их касаний хочется то ли умирать, а то ли молиться Эльрату. Правда, с губ никогда не слетают слова молитв, только стоны, да и те не напоминают предсмертные. А вот руки у астролога холодные. Это очень приятно, когда прохладные ладони скользят по разгоряченной коже... Как могут быть в такую жару такие холодные руки?
Наверное да, все дело в звездах. В звездах, жаре и бессонных ночах.
Если Маркел не целует его, то он молчит, чарующе улыбаясь. Когда его рот не занят ничем другим, конечно. Действительно, разговоры - это для дня. Днем еще жарче, чем ночью, но светло, и не так-то просто сходить с ума. А вот ночью... Прячется под пологом темноты душный страх - что не придет. Мысли отказываются связываться между собой, снова горячая истома растекается по венам. Годрик в ожидании пьет легкое, летнее вино. Даже разбавленное водой, оно кружит голову. А потом Маркел открывает дверь и входит внутрь. Его шагов никогда не слышно, и петли не скрипят...
Наверное, это колдовство. А впрочем, юному рыцарю все равно. Он и без всякого колдовства знает, что будет дальше, и сердце сладко замирает в предвосхищении.
Ему нравится, что Маркел молчит, все понимая без слов. Он и в самый первый раз молчал... Наверное, безумие заразно и передалось с тем поцелуем, в пустом, душном коридоре, утонувшем во тьме. Покоящемся на дне вместе с рассудком Годрика... Нет, наверное раньше - иначе зачем Маркел не стал противиться, когда юный рыцарь прижал его к стене и неловко поцеловал, прямо в губы? Зимой бы, наверное, тот ударил, оттолкнул. Зимой ничего бы не было, зимой холодно, холод бы остудил мысли и он не стал бы целовать придворного астролога своей сестры. Но была не зима, а лето. Горячее, знойное, душное. С легким льном вместо тяжелого бархата, с мокрой и липнущей к телу одеждой, с путающимися от жары мыслями, с неясным томлением и растекающимся по венам огнем. И с тяжелыми, дурными снами.
У снов были зеленые глаза, как у астролога, черные волосы и светлая, не тронутая солнцем кожа. А еще - темно-синий бархат мантии, расшитый серебряными звездами... И настоящие звезды, мерцающие в темных небесах. Дурные сны, тяжелые и дурманящие, ускользающие с рассветом. Оставляющие за собой непонятное томление и странные желания.
Не помогла милашка-Бетти с кухни, его любимица, с длинными рыжими косами и россыпью веснушек на курносом носу, пахнущая мукой и корицей. Обычно она ему нравилась, такая пухленькая, мягкая и смешливая... Не помогли Юджин, Кет, красотка Элис и даже девушки из домов на набережной. А вот Маркел - помог.
Все дело в звездах и мяте, это точно. И в тех словах, что Маркел тихо шепчет ему на ухо, лаская. Его длинные, черные пряди так приятно щекочут кожу... Стоны Годрика, горячий шепот, поцелуи, прикосновения, желание, боль, наслаждение. Все это сливается воедино, скрепляется тесным переплетением тел. Получается чарующая литания лету, литания похоти.
Становится ясно, почему не помогали другие молитвы. Летом быстрее прогорают свечи, теряются в стоящей над городом пыли слова привычных песнопений...
Летом у кожи - соленый привкус. Щекочут, сбегая вниз, маленькие капельки пота. Луна воровато заглядывает в комнату, светлая кожа астролога отливает серебром, рассыпаются по постели длинные темные пряди. Чувственные губы уже не улыбаются и не шепчут - кривятся в болезненно-восхищенном оскале. Годрику нравится видеть его красивое лицо. Ловить его выражение в тот миг, когда тело под ним выгибается в судороге наслаждения. А потом слизывать белые, по-иному соленые капельки и потеки со свей ладони, плоского живота и узких бедер. Они теплые, но это не так страшно, как теплая вода, теплое вино или то тепло, что уже снова начинает собираться внизу живота. Совсем недавно благословенно погашенное тепло, растекающаяся по венам горячая истома... Мало холодных рук и горячих губ. Маркел рядом лениво, изящно потягивается, целует в губы. За солоноватым привкусом почти не чувствуется вкус мяты... Похоже, он тоже не против и дальше сходить с ума.
К тому времени, как первые лучи раззолачивают башни замка, мята теряется совсем, литания бывает допета до дна, и утомленный Годрик засыпает. Чтобы проснуться одному в постели, со сбитыми, а то и вовсе сползшими на пол простынями, тяжелой головой и сомнениями - а не приснилось ли?
Нет, не приснилось, отвечают ему запахи, заручившись поддержкой сбитых, перепачканных простыней. Годрик встает, открывает дверь, чтобы выгнать их вон. Днем нельзя сходить с ума.
Днем то, что происходит в душном полумраке ночи, кажется очередным сном. Астролог вежлив, почтителен, равнодушен. Встретившись в коридоре, они обмениваются бесстрастным приветствием. Маркел осведомляется, скоро ли вернется ее величество? Годрик отвечает то же, что и всем остальным: одному Эльрату ведомо. Они раскланиваются, расходятся.
Едва уловимый запах мяты обещает: жди сегодня ночью.
Жара, не спадая, держит город в своих объятьях. Пыль, жажда, душная тьма. Вкус мяты на губах не кажется сумасшествием. Кажется - необходимостью. Как вода. Без нее нельзя, умрешь. Так же, как без прикосновений, шепота, стонов. Без прохладных рук астролога, чувственных губ и изящного, красивого, податливого тела. И без звезд, да-да, тех самых, что вспыхивают перед закрытыми глазами, когда накрывает с головой.
Жители Талонгарда молятся Эльрату, чтобы тот ниспослал им дождь.
У них с Маркелом – своя литания.
Фиона возвращается через месяц. Вместе с ней Алексей, их охрана... И маленький, розовенький комочек, племянник Годрика - Николас. Николас Грифон, наследник престола империи. А еще, с собой они привозят грозовые тучи. Тяжелые, сердитые, они наползают с запада и укрывают небосвод, пряча ясную голубизну небес.
Той же ночью на пыльные улицы падают первые из благословенных капель. Годрик сидит у окна, пьет легкое, летнее вино и с наслаждением вдыхает запах дождя. Свежий, несущий долгожданную прохладу. Это хорошо, что наконец-то дождь. А то посевы на крестьянских полях уже погибают...
Дождь все льет и льет, луны не видно из-за наползших туч.
Рыцарь долго любуется на капель за окном - до самого рассвета. И только увидев, как на востоке облака окрашиваются в нежно-розовый цвет, понимает: не придет.
Ни сегодня, ни завтра, ни когда-нибудь еще.