С праздником, милые девушки =)

[dreams-of-ashan]

Поздравляю всю прекрасную половину человечества с 8 марта
Вот, написалось как раз практически в подарок

Автор: inserted
Паринг: Файдаэн/Зехир, Зехир/Раилаг, Раилаг/Изабель, Файдаэн/Зехир/Раилаг
Рейтинг: R
Жанр: романсовый стеб
Предупреждения: довольно сильный ООС, легкий АУ, слэш, гет, тяжеловатый стиль повествования, обоснуй при смерти
Саммари: о превратностях влюбленностей, опасностях опрометчивых обещаний и последствиях праздновании победы над демонами. В тексте также содержится попытка обосновать, когда и как Биара заменила Изабель и почему этого никто не заметил.
A/N: автор ни разу не курила травку, потому не претендует на достоверность ощущений.

Опрометчивые обещания

Опрометчивые обещания

В подземельях царила тьма. Огни сотен факелов едва-едва разгоняли багровый полумрак, от нестерпимого жара, казалось, плавился рассудок. Лучники поправляли колчаны, проверяли, ладно ли натянута тетива, мечники пробовали, хорошо ли выходят клинки из ножен, ассасины смазывали ядом кинжалы, маги тихонько повторяли слова заклинаний. Армии стояли у стен Ур-Хекала на расстоянии полета стрелы, ожидая только сигнала к атаке.
- Если мы выживем, обещаю, что не буду больше смеяться над твоими стихами, Файдаэн, - вытирая шелковым платком лоб, сообщил Зехир. - И выслушаю до конца всю поэму, которую ты напишешь по поводу победы. Честное слово.
- А я все-таки уступлю и попробую твой кальян, - отозвался рейнджер, не отрывая глаз от ворот крепости.
- А я обещаю, что выпью с вами за победу, - вздохнул Раилаг. - И не буду, как обычно, отнекиваться.
- На брудершафт выпьешь? - оживился маг, пряча платок обратно в рукав.
- Нет. На брудершафт только с леди Изабель, - отрезал тот.
- Жаль...
Файдаэну было ни капельки не жаль, но сказать об этом он уже не успел. Потому что по подземелью раскатилась звонкая песнь горна, подающего сигнал к началу штурма.


Битва была жестокой, продолжительной и страшной, и не раз казалось, что твари Ургаша одержат верх. Но в итоге столица демонов была взята, леди Изабель освобождена и спасена, а предводители всех четырех армий умудрились остаться в живых. И вот теперь они, утомленные боем и обрадованные победой, выбрались на поверхность и располагались на первый после битвы привал. Тут-то Файдаэн и сделал то, о чем потом, бывало, сожалел: напомнил магу о его обещании выслушать поэму. Зехир сказал, что всегда держит свое слово и слушать будет, но только если Раилаг, как и обещал, опрокинет с ними стаканчик-другой, а не удалится от костра сразу после ужина. Раилаг согласился при условии, что, во-первых, Файдаэн тоже выполнит обещание, а во-вторых, сэр Годрик и леди Изабель к ним присоединятся, ведь победа была общей. Если люди захотят, конечно.
Сгущались сумерки. Весело плясали в костре язычки жаркого пламени, разгоняя промозглый ночной холод. Рейнджер задумчиво перелистывал листы своей тетради для стихов, изредка с опаской поглядывая на упоенно копающегося в сдельных сумках предводителя магов. "Ищу табак получше" - сказал тот, и уже второй десяток минут все продолжал свои подозрительно долгие поиски, ворча под нос что-то вроде: "Ну я же прятал его здесь, я помню!" Зехир вообще был очень рассеянным: Файдаэн, которому симпатичный юный смертный успел приглянуться, уже неделю как читал у ночного костра стихи о любви, иносказательно и тонкими намеками повествующие о испытываемых им к магу нежных чувствах. А тот все не понимал, на что ему намекают, и продолжал смеяться над изысканными эльфийскими рифмами.
К тому времени, как маг отыскал то, что хотел, к костру как раз подошли Раилаг, почтительно ведущий под руку леди Изабель, и сэр Годрик, довольно улыбающийся и обнимающийся с кувшинами. Старый вояка любил вечерком посидеть у костра, вспомнить былые подвиги да рассказать про них молодежи под кружку-другую "Слез Арката". Его солдаты почти все его истории знали наизусть и частенько засыпали на третьей кружке и середине истории, а вот в лице молодого мага и отличающегося от остальных сородичей эльфа он нашел благодарных слушателей. Примерно та же ситуация была и у Файдаэна, которого чуть ли не гнали от любого костра взашей, стоило ему достать свою тетрадку со стихами, а здесь все еще слушали, пусть и периодически посмеиваясь, а иногда даже прося заткнуться. Мотивация Зехира была еще проще: юноша, совсем недавно освободившийся из-под сурового отцовского надзора и только-только пробовавший свободу на вкус, ловил кайф от того, что никто не загоняет спать в десять, не нужно учить новые заклятья и читать очередной талмуд перед сном. И если у остальных костров его рано или поздно отыскивал и отправлял в палатку Нархиз, то тут можно было важно сказать про военный совет и стратегические планы, и сидеть хоть до рассвета. Мало того, тут еще и выпить наливали, а после кальяна да пары стаканов что стихи Файдаэна, что россказни рыцаря становились ему одинаково фиолетовы. Кстати, знай Файдаэн, что "табак получше" в устах Зехира означает "траву позабористей", он был бы куда осмотрительней в обещаниях.
Раилаг, проведя в компании предводителей славных армий один вечер, от дальнейших приглашений вежливо, но настойчиво отказывался. Что ему не понравилось больше - стихи Файдаэна, рассказанная три раза подряд история про то, как доблестный рыцарь в одиночку обезвредил засаду демонов или странные взгляды, что бросал на него из-за кальянной дымки Зехир - говорить было сложно. Так что теперь он, учтиво помогая леди Изабель устроиться поудобней, про себя молился, чтобы эти трое хотя бы в присутствие дамы вели себя чуточку иначе. Темный эльф, несмотря на некоторое пренебрежение к своей персоне со стороны королевы людей, не оставлял надежд развеять грусть вырученной ими красавицы и добиться ее расположения.
На удивление, надежды его оправдались. Кувшин был распечатан всего один, кальян дожидался своего часа в сторонке, поэма Файдаэна оказалась весьма сносной, сэр Годрик при даме вел себя как истинный рыцарь и вместо обычных россказней поддерживал непринужденную светскую беседу, а маг так вообще показал пару простеньких трюков с иллюзиями, чем привел девушку в абсолютный восторг. И она даже пусть немного робко, но все же дружелюбно улыбалась в ответ на комплименты и прочие мелкие знаки внимания темного эльфа. Так что тот воспрянул духом и твердо решил - была не была, признается ей в своих чувствах. Все-таки, вскоре им расставаться, а ясность всегда лучше неопределенности.
К тому времени, как поэма подошла к концу и первый кувшин опустел, леди Изабель начала зевать, прикрывая рот изящной маленькой ладошкой. Когда же Файдаэн торжественно дочитал последние строки, восхваляющие победу воинов и доблесть их предводителей, она, вежливо похвалив засиявшего эльфа, извинилась перед компанией, сказав что очень устала и уже хочет спать. Компания извинила, а Раилаг тут же вызвался провожать ее до палатки.
С уходом этих двоих все пошло, как обычно. Сэр Годрик соскреб воск с горлышка второго кувшина, разлил выпивку по опустевшим кружкам и завел рассказ о битве в Шио в войне Серого Альянса, довольный рейнджер перелистывал странички тетради в поисках последних, не прочитанных еще стихов, а Зехир, вздохнув печально вслед удалившейся парочке, принялся готовить Файдаэну кальян. Вообще, эльфа он считал отличным парнем и хорошим приятелем, но не более. С ним можно поболтать, выпить, посмеяться над его забавными стихами. Но рассматривать высокого, мускулистого, мужественного рейнджера, постоянно рассуждающего о гармонии, как романтический интерес, юноше и в голову не приходило. Вот Раилаг совсем другое дело: невысокий, гибкий, так чарующе улыбающийся. Глаза необычные, светло-лиловые, кожа бледная - не загорелая, как у всех жителей пустыни, волосы черные, длинные и блестящие, словно шелк, так и хочется прикоснуться... Им можно было просто любоваться, как прелестной девушкой, вслушиваться в красивый голос - чем, собственно говоря, маг и занимался в те самые моменты, когда Раилаг ёжился от его странных взглядов. Не то, чтобы Зехир предпочитал парней девушкам - просто он твердо вознамерился попробовать все на свете из того, что ему прежде не позволяли. Разумеется, секс с мужчиной в список доступных приличному магу развлечений не входил, а чернокнижник показался юноше вполне себе хорошей кандидатурой. Правда, все портила леди Изабель, но Зехир был терпелив и не терял надежды.
Первая осторожно сделанная затяжка не оправдала опасений Файдаэна. Кальянный дым был приятен на вкус и запах, отдавался манящей легкостью в голове, так что эльф кивнул с интересом ожидающему его реакции магу и вдохнул уже куда смелей. Зехир улыбался торжествующе и восхищенно, прикидывая в уме, сколько затяжек понадобится крепкому эльфийскому организму, чтобы отправиться в занимательное путешествие по воображаемым тропам. Но предусмотрительный и осторожный Файдаэн скоро вернул кальян магу: разноцветные бабочки, запорхавшие вокруг них в ночной темноте, ему показались, конечно, красивыми, но подозрительными. Что, впрочем, ничуть не помешало ему ими любоваться. Бессовестный Зехир, покусывая чубук, по-доброму посмеивался, кивал и соглашался:
- Ага, красивые бабочки... И звезды на небе танцуют замечательно, ты прав. И ветер с нами говорит, я тоже слышу!
А Раилаг тем временем, поддерживая теплую и дружескую беседу, проводил леди Изабель до палатки. И, собравшись с духом, сделал замечание про прелестную летнюю ночь и мерцающих в небесах звездах, которые, впрочем, меркнут в сравнении с сияньем прекрасных зеленых глаз леди Изабель.
Тысячи раз проговоренное про себя признание вышло каким нужно: пылким, изысканным и чувственным. Раилаг взволнованно говорил о ее красоте, изяществе и смелости, ну и о своих давно испытываемых к ней чувствах, конечно. Он пристально следил за реакцией девушки, и ему очень по душе пришлось трогательное изумление, которое он прочел на ее лице. Уверенный и торжествующий, он сделал шаг вперед, преодолевая разделявшее их расстояние и склонился к ее губам...
Но, увы, людские представления об отношениях между мужчиной и женщиной были иными, нежели чем у темных эльфов. Если среди жителей подземелий считался нормальным секс хоть на первом свидании (на что, конечно, Раилаг надеялся, но не особо рассчитывал), то у имперцев кавалеру было положено обхаживать даму и совершать подвиги в ее честь чуть ли не полгода, а зачастую и больше, прежде чем та давала смущенное согласие на один целомудренный поцелуй. О том, чтобы делить с мужчиной ложе до замужества, не могло идти и речи. С Николасом, к примеру, Изабель была обручена с рождения, и за все восемнадцать лет их отношения так и не успели зайти дальше теплых слов и дежания за руки. Так что ужасающая поспешность Раилага (ему самому казавшаяся ужасной медлительностью) ее даже слегка испугала. Поэтому-то девушка и сделала шаг назад, торопливо положив ручку темному эльфу на нагрудник и мягко удерживая его от себя на расстоянии. И этот простой жест сказал ему куда больше, чем последующий смущенный лепет о наличии у доблестного война, бесспорно, не меньшего количества положительных качеств и о том, как огромна испытываемая ей признательность за все то, что он для нее сделал.
Сказать, что такой поворот событий разочаровал и огорчил Раилага - значит ничего сказать. Первый раз в жизни по-настоящему влюбленный и слегка по этому поводу подрастерявший свою обычную рассудительность и умение рационально мыслить, он даже и не думал о том, что его чувства могут быть не взаимными и Изабель не ответит на его поцелуй. Впрочем, он повел себя очень достойно: немедленно сделал шаг назад, вежливо выслушал сбивчивые слова девушки, поблагодарил и учтиво пожелал ей доброй ночи, больше не повторяя попыток заключить возлюбленную в объятья. Хотя больше всего на свете ему хотелось обнять ее покрепче, прижаться к нежным, чувственным губкам, почувствовать тепло ее кожи под легким платьем...
В общем, обратно к костру Раилаг пришел в весьма смущенных и расстроенных чувствах, потребовал немедленно налить ему выпить и залпом осушил кружку, что радушно протянул ему сэр Годрик. Чем заслужил одобрение рыцаря - разом, да доверху наполненную кружку "Слез Арката" мог выпить далеко не каждый.
Быть может, знай Раилаг, о чем размышляла леди Изабель, без сна лежа в своей палатке, он бы не стал так огорчаться. Потому что девушка снова и снова перебирала в памяти его слова, вспоминала учтивость, внимательность и храбрость темного эльфа. С улыбкой представляла его приятный взору облик, невольно сравнивая его и Николаса. Расплакалась, вспоминая, что вытворяли с ней в Шио - даже укрытые туманом благословенного забвения, воспоминания были ужасающи. А ведь именно Раилаг отыскал ее в Ур-Хекале, вынес из цитадели на руках, и так хорошо, так спокойно было, когда он обнимал ее - наконец-то чувствовать себя защищенной... И кому она, такая, после Кха-Белеха, теперь будет нужна? А чернокнижник, похоже, искренне любит ее, несмотря на то, что знает - она мать Темного Мессии, она чуть не отдала вверенное ей государство некроманту, она столько ошибок совершила...
В общем, к тому моменту, как отправиться бродить тропами снов, леди Изабель решила, что вела себя как последняя дура, и завтра с утра обязательно нужно поговорить с Раилагом. Действительно, и почему она не позволила ему себя поцеловать?..
Но Раилаг, увы, этого не знал, и пока королева людей на сон грядущий рассуждала о его достоинствах, успокаивался классическим мужским методом. То есть, топил горе в выпивке. Что, разумеется, не могло укрыться от внимательного и очень заинтересованного взгляда темно-карих глаз. Зехир, которому хихикающий над танцующими звездами Файдаэн уже успел наскучить, немедленно пристал к темному эльфу с расспросами. Чернокнижник, язык которого уже заплетался и болтал больше, чем следует, начал жаловаться магу на весь неблагодарный женский род в общем и Изабель в частности. Юноша слушал, кивал, поддакивал, подливал выпивку и тихо лелеял нехитрый замысел: дождаться, пока Раилаг не напьется до того, что перестанет различать его, Изабель или куст видит перед собой и воспользоваться столь благоприятно складывающейся ситуацией. Тут главное было не переборщить, а то уснет еще и испортит все удовольствие. Сам Зехир, кстати, никогда не пил больше двух кружек: хватило первой ночи у костра, которую молодой маг бесславно закончил, уснув в каких-то кустах, замерз, простудился, весь следующий день промаялся самым ужасным за всю семнадцатилетнюю жизнь похмельем, а всю неделю хлюпал носом и срывал заклинания из-за того, что чихал. И с тех пор предпочитал выпить меньше, чем больше, тем более что вышибающие дух "Слезы Арката" были для него крепковаты - обычно он предпочитал легкое вино с Иролланских виноградников. И вообще, если уж выбирать между алкоголем и травкой, маг предпочитал травку. По крайней мере выкурив забитый чем-нибудь эдаким кальян, можно было провитать в облаках, а потом выпить стакан воды и более-менее оклематься. С выпивкой такой фокус не проходил, а выслушивать занудное ворчание Нархиза про неподобающее поведение и облик государства в глазах других народов при трещащей голове не хотелось.
К тому времени, как Раилаг пришел в нужную кондицию, сэр Годрик как раз дорассказал очередную историю, допил последний глоток и, вежливо пожелав всем остающимся приятных посиделок, отправился спать, трезвый практически как стеклышко. Его способность выпить больше, чем все остальные вместе взятые, и при этом остаться трезвей, чем всё те же вместе взятые остальные, не могла не внушать уважения. На его уход никто не обратил внимания. Раилаг продолжал сетовать на женскую бесчувственность, Зехир - кивать и уже даже заботливо обнимать чернокнижника за плечи, а Файдаэн, у которого зехирова травка внезапно вызвала прилив небывалого вдохновения, не замечал ничего вокруг, исписывая стихами про любовь и гармонию лист за листом в своей заветной тетрадке. Возможно, сиди он не так тихо и чуть ближе к свету, Зехир бы вспомнил про его существование. Но рассеянный маг совершенно забыл про то, что у костра был кто-то еще и всерьез полагал, что остался с темным эльфом наедине. Ничем больше он не мог потом даже себе объяснить, как рискнул поцеловать одного мужчину в присутствии другого.
Как, впрочем, и Раилаг не мог объяснить, с чего это он не отвесил обнаглевшему мальчишке затрещину и не воспылал праведным гневом. Хотя он смутно припоминал, как ему было тоскливо и горько, а волшебник был рядом, такой участливый и добрый, и дьявольски приятно было чувствовать на своем плече его руку, и таким нежным было осторожное прикосновение теплых губ к щеке... И он, быть может не отдавая себе отчета, а может, желая забыть вежливую холодность леди Изабель, повернулся и сам потянулся к магу, ну а тот только того и ждал.
Губы у Зехира были по-юношески еще нежные, а ухоженная кожа и задорные завитки кудряшек не менее приятны на ощупь, чем у девушки... И нет ничего удивительного в том, что у основательно нетрезвого Раилага, давно изнывающего от безответной любви - а значит, и отсутствия регулярного секса - слегка сорвало крышу. В общем, не прошло и пяти минут, как торжествующий маг уже млел от удовольствия, поглаживал светлую кожу и таял в объятьях темного эльфа, а тот жадно целовал юношу, забирался руками под верхнюю одежду и воевал с узлом на хизаме. Такие мелочи, как отсутствие, к примеру, груди у партнера его ничуть не смущали: в Шио были в ходу самые смелые постельные эксперименты.
К тому моменту, как Файдаэн поднял от тетрадки голову и разглядел за мерцающими и переливающимися крыльями бабочек этих двоих, оба героя уже лишились изрядной части одежды и упоенно целовались, лежа на лесной траве. Возмущению рейнджера просто не было предела! Он тут стихи читает, лелеет трепетное светлое чувство, а этот наглый темный эльф смеет так откровенно лапать объект его привязанности? То, что маг начал приставать первым, ему и в голову не могло прийти. Так что он не слишком твердым шагом подошел к увлеченной друг другом парочке и буквально отодрал Раилага от Зехира, намереваясь высказать темному собрату в лицо все, что он о нем думает.
Куда там! Удивленный неожиданным вмешательством в личную жизнь, лежащий на земле и растерянно хлопающий ресницами Зехир наблюдал следующую картину: Раилаг, даже не открывая глаз, обвил руками широкие плечи Файдаэна, прильнул к нему всем телом и поцеловал. Тот попытался вывернуться, оттолкнуть чернокнижника - напрасно, Раилаг оказался настойчив. Похоже, внезапная смена партнера смутила его ничуть не больше, чем то, что предыдущий был одного с ним пола.
Поняв, чего тут намечается, маг возликовал - на ТАКОЕ веселье он и не рассчитывал! И не желая, чтобы эти двое увлеклись друг другом и про него забыли, он поднялся на ноги, подошел к Файдаэну, все еще не оставляющему тщетных попыток отцепить от себя Раилага, обнял его за талию, провел языком по длинному уху и слегка прикусил острый кончик. Эльфийские уши, так не похожие на человеческие, его всегда привлекали. У Раилага они были небольшие, не интересные, а вот у Файдаэна - самое то.
И откуда было смертному мальчишке знать, что уши - это почти самая чувствительная часть эльфийского тела? И что от одного прикосновения губ к уху у доблестного рейнджера кровь прилила к щекам и не только, по позвоночнику пробежала приятная дрожь и быстро-быстро застучало сердце? Ну а Раилаг, воспользовавшись его замешательством, быстренько стянул с Файдаэна тунику и принялся выцеловывать широкие, покрытые затейливой татуировкой плечи. Эльф повернулся в сторону, встретился взглядом с возбужденно горящими карими глазенками... И, оставив порхающим вокруг бабочкам смутно царапающие сознание недовольство и возражения, поцеловал губы, к которым уже давным-давно мечтал прикоснуться.
Последней разумной мыслью последнего из еще соображавших героев было, что нехорошо будет, если их кто-нибудь увидит. И маг, не отрываясь от упоительного поцелуя, сплел заклинание и набросил на полянку покров иллюзии.
Ну а потом - все смешалось, догорели в костре последние поленья, и в ночном полумраке, мешающемся с дурманной дымкой и захлестнувшим разум желанием, никто из них не понимал уже, чьи губы целуют, чьи руки ласкают, кто легко покусывает кожу плеч, чьи узкие бедра прижимаются, давая почувствовать возбуждение, а чьи наглые, но неожиданно нежные пальцы поглаживают промежность, а с кого нетерпеливо стягиваются последние остатки одежды.
Не владея собой, стонать и изнывать от того, до чего же недостаточны прикосновения только рук и губ...
Желать обладать и доставлять, ласкать и брать, взять и отдаваться...
Забыв про все, ласкать одного и тихонько постанывать сквозь поцелуй от того, что вытворяет между твоих ног второй...
Сладкий стон, прикрытые веки, то торопливо бьющееся, то замирающее от восхищения сердце...
Две пары рук, пощипывающие, трогающие, поглаживающие везде и всюду...
Часто и быстро дышать, хватать ртом воздух, утопая в непривычных ощущениях...
Бессильно всхлипнуть от боли проникновения, и тут же задохнуться от наслаждения, когда горячий, чувственный рот накроет твою возбужденную плоть...
Упиваться стонами и всхлипами, глубже и глубже проникая в тесные мышцы...
Думать, что совершенно точно умрешь, если он... вот еще раз... не... не...
Усердно работать языком и ртом, млея от размеренно-торопливых движений ласкающих тебя рук...
Содрогнуться, сладострастно выгибаясь в сильных объятьях...
Не обращая внимания на то, как болезненно ноют растревоженные мышцы и неприятно холодит ночной ветерок стекающие по бедрам вязкие капли, жадно припасть к губам, ощутив странный солоноватый привкус поцелуя...
Даже не отдышавшись, чувствовать, как от укусов и прикосновений снова начинает сладко тяжелеть внизу живота...
Послушно открыть рот, когда к губам прикоснется что-то влажное и гладкое...
Стонать восхищенно, чувствуя, как он двигается внутри тебя, а по телу от толчков разливаются обжигающе-приятные волны...
На миг остановиться, впиваясь пальцами в плечи того, кто снизу, проронить ругательство сквозь сжатые зубы, чтобы потом раствориться между болью от вторжения и удовольствием...
Позволить себе то, что никогда еще не позволял прежде...
И, обнимая сразу два изящных, красивых тела, засыпать, любуясь на порхающих в темных ночных небесах разноцветных бабочек.


Первым с утра, еще до рассвета, проснулся Раилаг.
Описывать выражения, которые готовы были слететь с его языка, я из соображений приличия не буду. И немудрено, ведь он, открыв глаза, обнаружил себя замерзшим, раздетым, да еще и в компании мирно сопящих носами Файдаэна и Зехира. Голова раскалывалась, подробности вчерашнего вечера он помнил весьма смутно, но отсутствие одежды, приятная истома в теле, саднящие губы и слегка ноющая задница весьма красноречиво намекали на то, что ночь удалась.
Первым побуждением было убить этих двоих, но темный эльф подавил в себе малодушный порыв. Он, осторожно убрав с себя руку по-хозяйски обнимавшего его Файдаэна, встал, отыскал и, морщась, натянул свою одежду, насквозь мокрую от утренней росы. Закрепляя фибулу плаща на правом плече, он уже твердо решил - уехать. Демоны побеждены, Изабель спасена, он ей безразличен, а теперь еще этим двоим как в глаза глядеть, не краснея при вспоминании о произошедшем. В голове некстати всплыла одна из картинок вчерашней ночи, Раилаг выругался сквозь зубы, сплюнул, передернулся, и побрел по направлению к палаткам его немногочисленных войск.
Отдав необходимые приказы, чернокнижник поплелся собираться сам. Он был до того погружен в мрачные размышления, что не заметил фигурки, поджидавшей его у палатки. И даже когда леди Изабель шагнула ему из тени навстречу и, робко пожелав доброго утра, сделала изящный реверанс, не сразу понял, зачем любовь всей его жизни ищет с ним встречи в предрассветных сумерках. Другую девушку, возможно, смутило бы то, что мужчина пребывает в столь хмуром расположении духа, но Изабель твердо все вчера ночью решила, и едва ли ее могли напугать недовольно поджатые губы - так что она заговорила. И только на середине не менее вдохновенной, чем его признание вчера, речи, Раилаг понял, кто, о чем и что именно говорит. Когда девушка замолчала, он, почти позабыв про свои ночные приключения и не смея верить в то, что слышит, переспросил: верно ли он понял, что и Изабель... любит его? Леди улыбнулась, кивнула и подтвердила свои слова о том, что испытывает к своему спасителю самые нежные чувства и готова следовать за Раилагом хоть на край света. Наученный вчерашним горьким опытом, темный эльф, как не был обрадован, но себе лишнего не позволил - лишь только отвесил глубокий поклон и восхищенно прикоснулся губами к изящной ручке.
Трепетный момент нарушил один из десятников, подошедший справиться о чем-то по поводу отъезда у командира. Личико слушавшей их разговор Изабель выражало такое огорчение, что Раилаг, не медля ни секунды, предложил ей ехать с ним. Влюбленная восемнадцатилетняя королева, легкомысленно решив, что сэр Годрик справится и без нее, ответила радостным согласием. Пока камеристка - единственная из людей, кто не спал в столь ранний час - собирала ее немногочисленные вещи, девушка написала старому рыцарю торопливое, но обстоятельное письмо, объясняя, куда она отправилась, с кем, почему, и где ее можно было отыскать. Запечатав воск своим перстеньком, леди Изабель оставила письмо священнице, и та заверила ее, что обязательно и непременно передаст его рыцарю, как и устное послание Раилага. Да-да, и с остальными героями от их имени попрощается, и извинится непременно...
Еще не рассвело до конца, как небольшая армия подземных жителей, во главе которой ехали Раилаг и Изабель, оставила лагерь. И пыль под лапами их ящеров еще не улеглась, как камеристка бросила письмо в ближайший костер. Огонь жадно поедал тонкий пергаментный свиток, на губах женщины играла дьявольская ухмылка, а в глазах плясали отблески пламени.
Леди Изабель, одетая в платье монахини, осторожно тронула ножкой хрупкий потемневший лист - пепел рассыпался черными хлопьями - и вернулась в свою палатку, чтобы переодеться.
Биара и думать не смела, что все сложится так удачно.


Проснувшийся вторым Зехир ужасаться не стал, а проверил, на месте ли его покров иллюзии. Убедившись, что заклинание цело и в порядке, он закутался в чей-то зеленый плащ и теперь лежал, любуясь на пробегающие по небу облака. Мысли лениво и неуклюже пристраивались одна к другой: он точно помнил, что и он знатно поимел кого-то из предводителей союзных армий, и что ему ответили тем же. И не один раз. Ужас-ужас-ужас, что, интересно, скажет Нархиз, если узнает? И как себя с этими двумя теперь вести? Юноша скосил глаза на лежащего рядом Файдаэна - грозный рейнджер во сне был очень даже милым. Эх, жалко, что Раилаг уже сбежал, вот уж кто во сне милашка, наверное... Интересно, как поведет себя эльф, когда проснется?
Словно бы услышав его мысли, Файдаэн сморщил нос, дрогнули светлые ресницы - и он открыл глаза. Пару секунд растерянно моргал, глядя в светлое голубое небо, потом осторожно взглянул вбок, увидел Зехира, зажмурился и снова уставился в небеса.
- Я пропустил утреннюю молитву Силанне, - обреченно сообщил он. - И пожалуйста, скажи, что мне все приснилось. И что я сплю до сих пор.
Мальчишка рассмеялся и ответил, что если это и сон, то уж очень занимательный. Файдаэн, еле-еле сохраняя остатки невозмутимости, сел, огляделся в поисках одежды, изо всех стараясь не пялиться на лежащего на животе, ухмыляющегося и легкомысленно болтающего ногами в воздухе мага. Отметил про себя, что тот совершенно не выглядел рассерженным, не сверкал гневно своими карими глазами и не обзывался извращенцем, выродком и похотливой скотиной. Наоборот, был, похоже, очень даже доволен...
В любом случае, анализ произошедшего стоило отложить до лучших времен, а сейчас надо было быстрее возвращаться к своим войскам: отсутствие на утренней молитве было ужасающим нарушением существующих в армии эльфов порядков. Так что он торопливо оделся, кивнул Зехиру на прощанье, буркнул что-то невразумительное и тоже убежал. Маг, слегка огорченный (хоть бы кто "доброе утро" сказал!), начал лениво одеваться, кривясь оттого, что туника промокла насквозь, а в левой туфле даже хлюпает вода. Оглядывая полянку с подернутым серым пеплом кострищем в последний раз, он увидел, что Файдаэн так торопился, что забыл свою тетрадь со стихами. И плащ, похоже, тоже был его. Так что маг забрал и то, и другое, и поплелся к своим. И долго еще стоял, рассеяно зевая под упреки наставника, нашедшего крайне возмутительным его ночное отсутствие.
Весть о том, что войска темных эльфов покинули лагерь и вернулись к себе в подземелья, никого особо не удивила. Темных остальные расы недолюбливали. Только, пожалуй, Зехир опечалился, что Раилаг уехал, даже не попрощавшись. И это после сегодняшней-то ночи! Но так как томно вздыхающей девицей он все-таки не был, а нравом обладал, быть может, даже излишне жизнерадостным, то грустил он ровно до завтрака, а потом перестал: надоело.
Полистать тетрадь Файдаэна маг решил на дневном переходе. Он лениво переворачивал исписанные затейливым почерком страницы, пока в одном из стихотворений не наткнулся взглядом на... свое имя. Заинтересовавшись, он перечел стих сначала. Удивился. Перелистнул на страницу назад, прочитал предыдущий. Задумался. Принялся читать стихи внимательней, не стараясь посмеяться над ломаным ритмом и немного неуклюжими на его взгляд рифмами, а пытаясь понять, чего хотел Файдаэн сказать своими эпитетами и метафорами. Разумеется, интересовали юношу не стихи восхваляющие гармонию, Силанну или подвиги в сражении, а те, в заглавии которых вместо названия было написано: "к ..." Разумеется, в этих самых трех точках он по-юношески самонадеянно опознал себя - ну и, сказать честно, был совершенно прав. И прежде, чем солнце склонилось к горизонту, а войска расположились на очередной привал, Зехир уверился в том, что Файдаэн в него по самые кончики остреньких ушей влюблен - иначе зачем было пол-тетради исписывать такими стихами? Другой причины того, что он стал источником эльфийского вдохновения, волшебник придумать не смог.
Все это было весьма волнительно, потому что до сих пор в Зехира влюблялись только девушки, да и таких стихов (пусть и не самых совершенных) ему тоже никто никогда не писал. Будучи особой еще более юной, чем леди Изабель, и не менее впечатлительной, а уж более влюбчивой - так точно, к концу дня обчитавшийся стихов предводитель магов почувствовал к Файдаэну некоторую симпатию. Он и раньше относился к нему неплохо, да и повторить ночной эксперимент был не против, даже и с усеченным количеством участников.
К немалому его разочарованию, к ночному костру рейнджер не явился - в первый раз за все совместное путешествие. Вежливо поскучав под россказни сэра Годрика с полчаса, Зехир сослался на головную боль, и отправился... нет, ну конечно же не спать, а искать Файдаэна.
Добродушные друиды подсказали, где он может быть. Нашелся эльф в некотором отдалении от лагеря, на берегу ручья. Файдаэн уже в который раз читал молитву своей богине, надеясь на ее благословление и прощение, но вместо Силанны ему отчего-то явился Зехир. С тетрадкой под мышкой, плащом в руках и как-то странно улыбающийся.
Объяснение началось с взаимно-вежливых извинений за произошедшее вчера, вышло очень сумбурным и закончилось, разумеется, на плаще, повторением того самого, за что они только что извинялись - к обоюдному удовольствию обоих.
Обычно рассеянный до невозможности, в сохранении этой тайны Зехир оказался уж очень внимателен. А потому Нархиз, когда армии расставались на границе Империи Грифона и Ироллана, совершенно не понимал, отчего правитель магов чуть ли не плакал, прощаясь с эльфами, долго-долго по-братски обнимался с Файдаэном и успокоился только, когда рейнджер поклялся, что еще до конца года разберется с государственными делами и непременно приедет в Серебряную Лигу в гости.